Как ранее сообщило НИАТ «Ховар», документальный фильм таджикского поэта и режиссера Анисы Сабири «Ритмы утраченного времени» получил награду за самый популярный фильм на международном фестивале «Calvert Journal». Фестиваль проходил онлайн с 18 по 31 октября, были показаны 35 фильмов из Восточной Европы, Балкан, России, Кавказа и Центральной Азии. Победителям вручены 6 призов, одним из них стала таджикский режиссер Аниса Сабири.
Британский интернет-журнал «The Calvert Journal», базирующийся в Лондоне и запущенный в 2013 году Фондом «Калверт 22» (Calvert 22 Foundation) с целью изучения культуры так называемого Нового Востока (Восточной Европы, Балкан, России и Центральной Азии), рассказал о фильме таджикского режиссера.
Фильм длится 45 минут и посвящен музыке Горно-Бадахшанской автономной области Таджикистана. Британский журнал пишет, что в Горно-Бадахшанской автономной области Таджикистана музыка неотделима от жизни людей, следует за ними от рождения до смерти. Эта музыка по своей сути религиозна — она унаследована от зороастрийских предков региона, часто рассматривалась как противоречащая основным ценностям сменявших друг друга правительств, правивших регионом. Средневековый арабский и тюркский контроль привел к тому, что ислам занял видное место в стране, в то время как позже советское правление предприняло попытку ввести официальный секуляризм (концепция, согласно которой правительство и другие источники норм права должны существовать отдельно от любого типа религий. – Прим. НИАТ «Ховар»). Но жители ГБАО могли защищать свои музыкальные традиции.
По мнению автора «Calvert Journal», документальный фильм режиссера Анисы Сабири «Ритмы утраченного времени» является «духовным поиском».
Сабири сама из Таджикистана, когда-то работала гидом по стране, в некотором смысле фильм – это музыкальный тур по Бадахшану, пишет журнал. Представления на протяжении всего фильма демонстрируют бесчисленное множество способов, в которых традиционная таджикская музыка занимает центральное место в жизни бадахшанцев, в том числе в ключевых ритуалах. Этот религиозный аспект музыки различен: для одних она происходит от зороастрийской веры и почитает Ахурамазду, а для других — это исламская вера, почитающая Аллаха. После распада Советского Союза в 1991 году Таджикистан стал независимым, но в следующем году разразилась гражданская война, которая длилась до 1997 года.
По мнению британского журнала, фильм «Ритмы утраченного времени» ярко изображает результаты сохранения богатой культуры, записывая современные исполнения этих древних музыкальных ритуалов по всему Бадахшану. Документальный фильм, искусно сочетающий повествование и интервью с поразительно красочными образами и захватывающими звуковыми ландшафтами, фиксирует, как музыка присутствует в повседневной сельскохозяйственной рутине фермеров и служит центральным компонентом на важных этапах жизни, таких как свадьбы и похороны.
По словам автора материала в британском журнале, в своем режиссерском заявлении Сабири подчеркивает связь музыки с жизнью и неизбежно со смертью — как это воплощено в бадахшанском танбуре, местном струнном инструменте. «Каждый раз, когда я посещала традиционных мастеров или художников, их практика находила во мне глубокий отклик, — говорит она. — Меня особенно привлекла музыка танбура. Я спросила местного музыканта, почему его звук так сильно на меня повлиял, и он сказал, что это не просто музыкальный инструмент: его цель — помочь душе отделиться от тела после смерти. Поэтому танбур плачет». Танбур занимает видное место во время маддо, музыкального обряда, исполняемого на похоронах. В фильме музыкант Алиакбар Одинамамадов торжественно заявляет: «Маддо — это просто слово Бога: музыка, которая помогает душе покинуть тело и войти в загробную жизнь. Эта связь музыки с телом и душой ощущается на протяжении всей жизни каждого человека в сообществе, от колыбельных при его рождении до маддо после его смерти». При рождении душа соединяется с телом и землей, во время брака душа соединяется с душой другого человека, при смерти душа покидает тело и землю.
В «Ритмах утраченного времени» Сабири иногда сопровождает Лео Абрахамс, британский музыкант, его заслуга — композиция и продюсирование. Впервые Абрахамс услышал музыку маддоха от музыканта Лу Эдмондса, который записал музыку, услышанную им во время путешествия по Центральной Азии. Абрахамс редко фигурирует в фильме, можно задаться вопросом, какой цели служит его западная точка зрения в документации традиционной таджикской музыки. В то время как актуальность перспективы Сабири как режиссера не требует пояснений, для Абрахамса этот фильм — всего лишь реализация десятилетнего желания услышать маддо лично. «Маддо — это не просто ритмичная, гармоничная и мелодичная завораживающая музыка. Это нечто большее, чем музыка, что-то вроде музыки природы или даже притом, что я не считаю себя религиозным человеком, музыкой Бога», — объясняет он.
Окружающий шум самой природы заполняет звуковое пространство фильма: потрескивание огня, звуки ветра и пение птиц. Эти звуки сливаются с танбуром, дафом, рамочным барабаном, ударными и вокальными выражениями хора, хлопками в ладоши и топаньем ног. Само тело становится инструментом, соединенным с природой и музыкой.
Цель Сабири не просто быть режиссером, но и рассказчиком из Таджикистана — страны, о которой есть что сказать. Сабири преуспевает в этом, позволяя людям и музыке Таджикистана говорить за себя в «Ритмах утраченного времени». Она также не боится включать моменты тишины, документирования ритуалов и повседневной жизни в том виде, в каком они происходят. По оценкам музыкантов, опрошенных в фильме, около 90 процентов традиционной таджикской музыки было потеряно из-за нехватки ресурсов, будь то денежных средств или записывающего оборудования. Документируя эту музыку, «Ритмы утраченного времени» становится записью, сохраняющей древнюю музыку, — словами самих людей, на их собственных условиях — для будущих поколений.
