Спортсмены более чем 100 стран должны принять участие во Всемирных играх дружбы, которые пройдут в Москве и Екатеринбурге 15–29 сентября 2024 года. О такой цели в интервью «Известиям» заявил глава оргкомитета Игр Алексей Сорокин. Идея проведения подобных соревнований совместно с дружественными странами возникла после отстранения большинства российских спортсменов от международных стартов. Кроме того, Алексей Сорокин по-прежнему входит в совет ФИФА и контактирует с футбольными чиновниками разных стран. Можно ли подготовить столь масштабные соревнования, как Всемирные игры дружбы, менее чем за год, что стоит за непоследовательностью УЕФА в вопросе снятия санкций с футбольных сборных России до 17 лет и какие есть нюансы у возможного перехода России в Азиатскую конфедерацию футбола — читайте в интервью Алексея Сорокина «Известиям».
— Как оцените текущую готовность к проведению Игр дружбы?
— Несмотря на сроки, мы все-таки находимся на начальном этапе подготовки. В ближайшее время финализирируем список видов спорта. Большую работу мы уже проделали — начали ее, не дожидаясь выхода указа президента о проведении Игр (подписан Владимиром Путиным 19 октября 2023 года. — «Известия»). Мы уже взаимодействуем с объектами, на которых будем проводить мероприятия, — и в Москве, и в Екатеринбурге. Ведем плотную работу с федерациями, которые понимают, что их виды спорта находятся в программе Игр. В общем, всё движется достаточно активно.
— До Игр осталось меньше года. Хватит времени на подготовку?
— Мы неоднократно говорили, что это рекордные сроки для мероприятия такого уровня, но нет сомнений, что провести его посильно. У нас в стране огромный опыт проведения соревнований подобного масштаба. К тому же в инфраструктурном плане нас не ожидают вызовы, подобные тем, что были в прошлом при подготовке к другим крупным мероприятиями, когда часть объектов строилась с нуля или серьезно реконструировалась. Оба города в значительной степени к Всемирным играм дружбы готовы. Мы базируемся только на уже созданной инфраструктуре, поэтому всё внимание уделяем только организационным моментам.
— Сколько видов спорта будет в программе?
— 25 уже вошли в нее. Еще несколько добавится позже.
— По каким принципам они отбираются? Мы будем дублировать олимпийскую программу или нет?
— Не секрет, что всех желающих мы в «первом издании» Игр разместить не можем. Потому что есть физические пределы. Разработаны определенные критерии, которые вид спорта должен соблюдать. Но мы не разделяем виды на олимпийские или не олимпийские — в этом плане преференций у каких-либо дисциплин нет. В программе будут и виды спорта с большой историей, и очень молодые, динамично развивающиеся.
— Вряд ли стоит ожидать проблем с инфраструктурой в Москве. А насчет Екатеринбурга тоже полностью уверены?
— Не испытываем никаких сомнений. Там есть прекрасный легкоатлетический стадион, дворцы водных и игровых видов спорта, дзюдо. Конечно, мы там неоднократно бывали и всё это осматривали.
— Что там с размещением делегаций? Возможно задействовать кампус Уральского федерального университета, который использовали аналогичным образом во время недавнего Международного фестиваля университетского спорта?
— Мы проводим Игры в сентябре — в это время там уже будут жить студенты. Мы не планировали вносить такие изменения в жизнь университета (улыбается). Мы будем полагаться в основном на гостиничный фонд. Его в Москве и Екатеринбурге вполне достаточно.
— Есть понимание, сколько стран примут участие в Играх?
— Я надеюсь, более 100. По крайней мере, мы и перед собой, и перед федерациями ставим такую задачу. Но при сохранении естественного уровня спортсменов и соревнований.
— Что имеете в виду под естественным уровнем?
— Это рейтинг спортсменов, победы в национальных чемпионатах, участие и успехи в международных турнирах в их виде спорта. Каждая федерация прекрасно знает лучших спортсменов в своем виде спорта. И необходимо, чтобы было максимально обеспечено их участие.
— А если кто-то из лидеров не сможет или не захочет участвовать? Например, кто-то из наших спортсменов поедет на Олимпиаду в Париж, если его туда пригласят в нейтральном статусе, после нее решит отдохнуть, а Всемирные игры дружбы начнутся уже через месяц.
— Да, старт Всемирных игр дружбы — примерно через месяц после Олимпийских игр. Но это достаточный срок для восстановления, если кто-то захочет принять участие в обоих стартах. Будут еще те спортсмены, которые закончат олимпийскую карьеру в Париже. Почему бы им не поучаствовать еще и в Играх дружбы? На мой взгляд, мы очень удачно выбрали период для их проведения. С одной стороны, весьма теплый. С другой, будет достаточно времени, чтобы все выдохнули после Олимпийских игр.
— Будут какие-то отборочные соревнования, как перед Олимпиадами?
— Нет, мы не планировали никаких квалификаций.
— Когда в последний раз общались с кем-нибудь из коллег из ФИФА? В кулуарах что-то меняется в их видении ситуации с отстранением России?
— Лучше РФС вам ответит на эти вопросы (улыбается). Мне кажется, определенные подвижки у УЕФА есть.
— Вы про историю с командами U-17?
— С очень большим энтузиазмом восприняли новость про U-17. Правда, она потом несколько видоизменилась, но, по крайней мере, диалог продолжается. Мне кажется, диалог с УЕФА возможен, но мою позицию ваши коллеги по цеху знают: ничего ужасного и в переходе в Азию я не вижу — это лично мое мнение.
— Когда надо будет принимать окончательное решение?
— Не знаю. Для этого есть исполком РФС. Там опытные люди, они решат.
— Но определяться надо будет в какой-то момент? Или просто долго ждать, не склоняясь ни в ту, ни в другую сторону, пока УЕФА сам не определится в отношении нас?
— Да, есть и такая точка зрения, что надо просто ждать.
— На ваш взгляд, какой вариант оптимальнее?
— Это очень сложная дискуссия, сложный вопрос. Надо всесторонне оценить его. И делать это должны, конечно, не на кухне псевдоэксперты. Это действительно должны быть фундаментальные и профессиональные исследования, анализ всех за и против. Всё остальное — это личные мнения, воззрения и ожидания. Вопрос должен стать предметом очень-очень серьезного анализа. Уверен, что таковой в РФС проводится.
— А вы в последние полтора года об этом общались с представителями Азиатской конфедерации футбола и входящими в нее национальными федерациями? Не спрашивали, к примеру, у австралийцев, не против ли они будут, если РФС начнет договариваться с КФА о переходе?
— У австралийцев я не спрашивал. У других представителей Азиатской конфедерации, конечно, спрашивал. Были контакты, особенно во время прошлогоднего чемпионата мира в Катаре. Я там никакого отторжения не встретил. В том числе на личном уровне. Когда мы встречаемся лично с президентами федераций, они сохраняют к нам позитивное, дружеское отношение. У меня такое ощущение, что это просто вопрос определенного давления, которому кто-то может противостоять, а кто-то не может. В личном плане у нас нет никаких сложностей.
— Я к чему австралийцев вспомнил. У нас ключевой аргумент противников перехода в КФА — это то, что даже если большинство федераций дружественных нам азиатских стран примут нас, сборные Австралии, Южной Кореи и Япония объявят о бойкоте матчей с Россией, как это в Европе сделали несколько федераций, — сначала перед стыковыми играми отбора ЧМ-2022, а теперь и в отношении сборных U-17. Вы или РФС вообще наводили справки о настроениях федераций трех наименее дружественных нам азиатских стран?
— Когда я говорю о проработке вопроса, то имею в виду и это тоже. Если вести речь о переходе, то надо учитывать абсолютно все факты. Я уверен, что если такое решение будет принято, то после глубокой проработки. Это не может быть событием одного дня. Это не взять и перейти на другую сторону улицы — есть заявочный процесс, подготовка большого пакета документов.
Решим ли мы переходить в Азиатскую конфедерацию или любую другую — это всё равно определенный процесс, ради которого нужно проделать серьезную работу. В конце концов, необходимо будет техническое завершение всех взаимоотношений в УЕФА. Процесс достаточно трудоемкий. И, естественно, в ходе него будут всесторонне обсуждаться разные факторы. В том числе, по всей видимости, должна появиться определенная уверенность, что мы не встретимся с теми вызовами, с которыми встретились сейчас в УЕФА.
— Сейчас такого понимания нет?
— Вы задаете мне вопросы, которые вне моего ведения.
— Кстати, про вызовы в УЕФА. У вас есть объяснение непоследовательности этой организации в истории с допуском наших сборных U-17 до международных соревнований? Сначала разбанили их, потом переиграли ситуацию, по сути, отменив свое решение...
— У меня лично нет твердого понимания, почему так произошло. Мне кажется, что эта история как-то связана с тем, что произошло с Карлом-Эриком Нильссоном в Швеции (первый вице-президент УЕФА проголосовал на заседании исполкома за допуск к соревнованиям российских юношеских команд, подвергся жесткой критике у себя в стране и неделю спустя подал в отставку с поста председателя Шведской спортивной конфедерации. — «Известия»). Опять-таки, это мое личное мнение.
