Апрель–июнь — традиционный сезон спаржи в Европе. Забвение этого овоща в советское время привело к тому, что спаржа стала считаться у нас культурой новой, необычной. В кулинарной литературе можно встретить даже такие определения, как «диковинный овощ» и «непривычный русской земле росток». Однако для русского человека XIX и начала XX века ничего диковинного в спарже не было. «Известия» вспоминают о временах, когда спаржа была обычным продуктом русского стола.
В Москве и Санкт-Петербурге свежая спаржа продавалась большую часть года, причем центром ее культивирования была именно патриархально-купеческая Москва. Московские огородники практиковали своеобразный способ «паровой выгонки» спаржи в открытом грунте, который значительно отличался от общепринятой культуры. Лучшей считалась зимняя московская спаржа: она была белой, толстой, характерной веретенообразной формы и менее волокнистой, чем грунтовая.
Россия — родина спаржи?Как и многие другие окультуренные растения, спаржу первоначально выращивали в качестве лечебного средства. Отсюда и ее научное название — спаржа лекарственная (Asparagus officinalis). В диком виде она встречается по всей Европейской части России, на Кавказе и в Западной Сибири. Перекати-поле часто образуют именно высохшие спаржевые кустики. Зеленые веточки используют в букетах и для украшения помещений. Иван Шмелёв в «Лете Господнем» описывал, как зеленой спаржей «в румяных ягодках» убирали хоругви для крестного хода, клали «спаржеву зеленцу» на иконы.
Во второй половине XIX века высказывалась даже точка зрения, что «настоящим отечеством спаржи является Россия и именно местности около Казани». Предугадывая насмешки о «родине слонов», отметим — высказывалась не русским, а немецким ученым. Известный агроном и садовод Николай Кичунов приводил эту гипотезу со ссылкой на труд немецкого ботаника Карла Теодора Рюмплера Die illustrierte Gemüse- und Obstgärtnerei («Иллюстрированное огородное и садовое хозяйство», 1879).
«Сие растение не имеет никакого порока»В диком виде спаржа редко употреблялась в пищу. Вероятно, культуре кулинарного ее употребления в России положили начало проживавшие в Москве голландцы. Немец Адам Олеарий, неоднократно посещавший «Московию» в 1630–1640-х годах, писал: «Тут же имеются и всякого рода кухонные овощи, особенно спаржа толщиною с палец, какую я сам ел у некоего голландского купца, моего доброго друга, в Москве». Следовательно, культурная история спаржи в России насчитывает не менее 400 лет.
Некоторое время спаржу употребляли в пищу только иноземцы. Голландский путешественник Корнелис де Брюйн, побывавший в России в начале 1700-х годов, отмечал: «Есть также спаржа и артишок, но едят их только одни иностранцы». Из расходных ведомостей 1741 года следует, что спаржа в то время росла в петербургских дворцовых садах. К середине XVIII века спаржа начинает появляться и на частных огородах.Василий Татищев в «Кратких экономических до деревни следующих записках» (1742) упомянул ее в числе огородных растений, которые «доброму прикащику и старосте» «ежегодно приготовлять надлежит к довольствию и прибыли своего помещика».
К концу XVIII века спаржа в России сделалась «растением довольно знакомым, водимым в огороде поваренном», как характеризовал ее ученый-энциклопедист Василий Лёвшин в «Словаре поваренном, приспешничем, кандиторском и дистиллаторском» (1795–1797). «Лучшая спаржа бывает воздушная, то есть когда оная сама собою от теплоты воздуха выходит зелёная; теплотою же навозною выгнанная бывает бела и не такова вкусна», — считал Лёвшин. Однако в продаже белая спаржа была более распространена и ценилась выше зеленой. Из «Альманаха гастрономов» (1852–1855) Игнатия Радецкого мы узнаём, что зеленая спаржа продавалась в Санкт-Петербурге по цене белой мелкого, то есть худшего, сорта.
В «Огороднике» (1817) Лёвшин добавлял: «Огородное сие растение при всех своих хороших качествах не имеет никакого порока: она здорова, приятна вкусом, хорошо урожается и у искусного огородника может снабжать стол три месяца». Тульский ученый выделял три рода спаржи: голландскую, замечательную своей толщиною, обыкновенную и дикорастущую.
Автор цитаты
«Обыкновенная спаржа довольно известна и есть та огородная спаржа, которую всеместно разводят. Она крупнее и вкуснее дикорастущей у нас в степных местах»
Слова Василия Лёвшина подтверждает «Реестр семенам огородным, выписным немецким и российским, с означением цен» (1804). В начале XIX века у московского огородника Никиты Андреева сына Борботкина можно было купить семена «спаржи голландской толстой». Опираясь на семейные воспоминания одного из старейших московских огородников, Николай Кичунов писал, что культурой спаржи в Москве занимались еще до Отечественной войны 1812 года.
А что же столица? Знаменитый петербургский огородник Ефим Грачёв относил начало промышленного (коммерческого) разведения спаржи в Санкт-Петербурге к 1815 году. Однако спаржа, как и артишоки, упоминаются среди «огородных продуктов» петербургского зеленщика раньше, в 1799 году. К концу 1860-х годов спаржа стала для петербургских хозяев обыкновенным овощем. «Это растение почти каждым хозяином возделывается, хотя и не в больших размерах», — читаем в редакционном примечании к статье Грачёва в «Трудах Императорского Вольного экономического общества» (1868).
Тем не менее центром спаржевой культуры в России оставалась Москва. Как язвительно заметил в 1858 году неизвестный автор, «по доброте, московский брак спаржи равняется первому сорту петербургской». «Москва культивирует в противоположность Петрограду много спаржи, где спаржи совсем у тамошних городских огородников нет и где спаржевым районом до некоторой степени является Царскосельский уезд», — утверждал Николай Кичунов. В начале XX века царскосельская спаржа действительно считалась в Петербурге лучшей.
Самая обширная спаржевая плантация дореволюционной России находилась в Хамовниках и принадлежала потомственным огородникам Пышкиным. Даже по современным меркам она занимала внушительную площадь в 12 десятин (13 га). Там собирали «удивительного качества спаржу». Выращиванием спаржи в той или иной мере занимались почти все профессиональные московские огородники. Обычно под спаржу выделяли около гектара земли, а наименьшая плантация занимала девять соток.
Русский подходМолодые, не вышедшие на поверхность земли ростки спаржи — белого цвета. Зелено-фиолетовый цвет они приобретают под воздействием солнечного света. Белую спаржу предпочитают в Бельгии, Германии и большей части Франции. В Великобритании, большей части Италии и США популярнее зеленая спаржа.
Чтобы получить белую спаржу, гряды покрывают высокой насыпью из перегнойной земли. Из-за холодного климата в России сложилась отличная от общепринятой культура этого овоща. Русские огородники не выращивали спаржу, а выгоняли ее, причем не в парниках, а в открытом грунте. Для этого спаржевые гряды дополнительно покрывали горячим конским навозом, который использовался как источник тепла, а не как удобрение. Развиваемая свежим навозом теплота вызывала рост побегов, которые при этом заметно утолщались. Паровую спаржу можно было получать большую часть года.
«Паровая выгонка производится с августа, в продолжение всей зимы, до мая. Способ паровой выгонки спаржи ... принадлежит собственно нашим огородникам и потому может назваться русским», — считал Ефим Грачёв. С ним был согласен Николай Кичунов:
Автор цитаты
«Культура спаржи в Москве представляет собой нечто в высшей степени своеобразное. Московские огородники совсем не культивируют спаржу так, как культивируют ее везде ... московская культура спаржи славится, и она во всяком случае достойна изучения и даже, я сказал бы, подражания»
Детальное описание агротехники можно почерпнуть уже в послереволюционной брошюре Кичунова «К культуре и выгонке спаржи» (1920), в которой обобщён практический опыт московских огородников. Стоит отметить, что одним из главных факторов успеха было поддержание оптимальной температуры почвы. Для этого навоз часто перетрушивали (ворошили, перетрясывали), чтобы его теплота была равномерной. При выгонке зимней спаржи слой навоза покрывали рогожами для сохранения в нём теплоты и защиты от мороза. С наступлением сильных морозов рогожи клали в два ряда и дополнительно покрывали их сверху небольшим слоем навоза.
«При температуре более низкой, чем нужно, [спаржевый побег] выходит тонкий с толстою головкой, при благоприятной же — бочкообразный и с острою головкой; напротив, при слишком теплой температуре головка обсасывается, краснеет и подопревает», — писал Грачёв. Кроме того, всегда существовала опасность «сжечь» или «обжечь» свежим навозом нежные спаржевые ростки, а собирая урожай при низкой температуре — заморозить растения.
«Помимо массы забот, зимняя выгонка спаржи требует очень большой опытности, то есть долголетнего навыка и неослабного внимания, которое у огородника не должно прерываться не только днём, но иногда даже и ночью, — писал Кичунов. — Для того чтобы вполне овладеть технической стороной спаржевой зимней выгонки и вести это дело коммерчески, необходимо лет десять практики».
«Замечательная толстая белая спаржа»Московские огородники делили спаржу на собственно «паровую», получаемую с августа по апрель, и «воздушную», урожай которой собирали с середины апреля до 10 мая (23 мая по новому стилю). Второе название было условным, поскольку воздушную спаржу тоже выгоняли. Обыкновенной грунтовой спаржей, выращенной без применения свежего навоза, профессиональные огородники в Москве не занимались. Паровая спаржа, в свою очередь, делилась на раннеосеннюю — выгнанную с середины августа до конца сентября, позднеосеннюю — с конца сентября до половины ноября и зимне-ранневесеннюю — с 15 ноября по 15 апреля. С середины мая по июнь в Москву поставлялась царскосельская спаржа, которая поспевала немного позднее. Таким образом, без урожая спаржи город оставался не более двух месяцев в году.
Лучшей (и самой дорогой) была зимняя спаржа. «Спаржевые ростки, пройдя через теплый или горячий слой свежего навоза, утолщаются или раздуваются, — пояснял Николай Кичунов. — Поэтому не нужно удивляться, что мы видим зимою московскую спаржу овальной утолщенной формы, вроде сигары или веретена, но не в виде правильной формы сильно вытянутого цилиндра». Ростки позднелетней и раннеосенней спаржи были «тонкими без припухлости» и более волокнистыми. Такой же получалась в московском климате и спаржа, выращенная обычным способом.
Из-за трудоемкого и затратного способа выращивания спаржа везде и всегда считалась деликатесом. Василий Лёвшин называл спаржу и артишок «прихотными» растениями, то есть удовлетворяющими прихотям, не столь необходимыми. В дореволюционных пособиях по огородничеству спаржу, артишок и кукурузу выделяли в категорию десертных овощей.
В романе Ивана Гончарова «Обломов» спаржа противопоставлена репе как примета зажиточного быта. «Как вдруг этот барин, ― разбирала она, ― станет кушать вместо спаржи репу с маслом, вместо рябчиков баранину, вместо гатчинских форелей, янтарной осетрины ― соленого судака, может быть, студень из лавочки...». Нередко можно встретить спаржу в меню дореволюционных парадных обедов. Например, в программе свадебного ужина 1911 года, выдержанного в старорусской стилистике, фигурирует «хлебово горѧчее съ сладкимъ коренемъ аспержею». В то же время в Москве спаржей наряду с огурцами и редькой/редисом торговали уличные разносчики, что можно считать маркером ее относительной доступности.
В продаже спаржа разделялась на два сорта: суповую и соусную. Первая была тонкой и волокнистой, вторая — толстой и всегда продавалась с головками, так как подавалась целиком (с соусом). В длину ростки московской спаржи были около 20 см. Суповая спаржа стоила в среднем в три раза дешевле соусной. Зимой цена на любую спаржу вырастала в три-четыре раза. Кроме того, в дореволюционных лавках можно было купить консервы из русской и французской спаржи.
В 1920-е годы Николай Кичунов ожидал расширения спаржевой культуры в Москве, развития спаржево-консервного дела и превращения этого овоща из изысканного в демократический. Вместо этого в советские годы полностью исчезла не только московская культура спаржи, но и память о ней. Вернулась она на русский стол, хотя и не в прежних объемах, только после 1991 года.
