Продавцов в Сети не наказывают за торговлю контрафактом, хотя законодательство предусматривает как административную, так и уголовную ответственность, рассказал «Известиям» глава Ассоциации компаний интернет-торговли (АКИТ) Артем Соколов на полях Петербургского международного экономического форума. Площадки сами борются с подделками: оперативно убирают карточки и деавторизуют их создателей. Некачественная продукция всё равно попадается, но ее становится меньше — помогают слаженная система информирования и искусственный интеллект.
— Удалось ли России заменить покинувшие страну бренды с помощью параллельного импорта? Полностью ли закрыты потребности?
— В начале прошлого года, как вы помните, образовалась серьезная торговая яма. Резко рос курс доллара, и непонятно было, чего ожидать завтра, плюс ежедневно выходили новые ограничения. Конечно, у людей возникла неопределенность. Когда ты находишься в таком стрессовом состоянии, стараешься вложить накопления во что-то, что давно или долго хотел, в какую-то покупку. Все ринулись скупать электронику, бытовую технику, товары для дома. Целый ряд товарных позиций совершенно вымылся из рынка.
В то же время решения, принятые Минпромторгом, Минэкономразвития, оказались правильными. Они разрешили параллельный импорт, дали возможность упрощенного импорта товаров. Если раньше процедура оформления товара на границе и подготовка к ней занимали иногда месяц, то в прошлом году ее сократили до одного дня. Некоторые так наловчились, что научились формировать документы за несколько часов.
К середине 2022 года параллельный импорт появился на интернет-площадках. Малый бизнес оказался самым гибким к санкционным ограничениям. Ему не нужна высокая глубина партии и большой объем — МСП может работать и с небольшими партиями. Поэтому товары попали в e-commerce очень быстро. Розничные продавцы и сети потом тоже наверстали упущенное, ближе к осени.
В первые четыре месяца 2022 года спрос более чем на 50% превысил норму. Сейчас рынок и спрос выровнялись, ассортимент восстановился — полки полные. Любой необходимый товар можно найти в интернете и в рознице, всё доступно. В какой-то момент мы поняли, что люди привыкли к определенному уровню сервиса, который предоставляли иностранные производители, — например, гарантии. Но даже это удалось настроить: ритейлеры предоставляют гарантию за свой счет. Да, она не от бренда, но потребитель может быть уверен: если что-то сломается — можно вернуть или обменять на новое.
Все эти моменты рынок, по сути, восстановил сам. По первым четырем месяцам 2023 года продаж уже на 1,8 трлн рублей. Это на 17% больше аналогичного периода прошлого года. Проблема ушла, мы ее миновали, и надеюсь, что и дальше всё будет хорошо. Главное — сохранить меры и режимы, которые помогли этого добиться, пока мы не выйдем из ограничений.
— Из каких стран сейчас в основном идут поставки товаров топовых брендов, которые известны россиянам?
— Их поставляет большое количество стран: Китай, ОАЭ, Индия, Турция, Израиль и другие. Ограничений нет, торговля — это ведь древнее занятие, товары поступают отовсюду, какие-то государства выступают транзитами, какие-то — отправителями. По-разному.
— Часто ли сталкиваетесь с контрафактом в параллельном импорте?
— Цифры скажут за себя. В сутки в интернет-ритейле проходит 10 млн заказов. В год это больше 2,7 млрд. В витрине — 400 млн артикулов. За весь 2022 год к нам поступило больше 2 млн жалоб на контрафакт — число кажется большим, но реально подтвержденных оказалось всего 24 тыс. Всё остальное — происки конкурентов.
Из этих 24 тыс. основную часть выявили по жалобам потребителей. Естественно, эти товары были тут же заблокированы. Около 500 жалоб пришли от госорганов и 900 — от различных общественных организаций. Да, с ними надо работать, но цифры не критичные.
Всё это помогло серьезно донастроить фильтры интернет-магазинов, дообучить искусственный интеллект. В основном интернет-торговля работает совершенно нормально. Наша отрасль всегда на виду, у нее такая специфика. Когда кто-то видит контрафакт, все начинают пересылать друг другу одну и ту же ссылку, и кажется, что его много. Но больше разговоров, чем реальных подделок.
С этим мы тоже боремся. Создали систему обмена данными между площадками, чтобы пойманного на контрафакте продавца тут же везде деавторизовали. Возникает много нюансов, но продолжаем донастраивать. Надеюсь, это тоже позволит свести количество случаев к минимуму, а может, и к нулю.
Мы сейчас прорабатываем эти вопросы с Росаккредитацией и Минэкономразвития, потому что у коллег есть серьезная система сертификации, целый реестр. Думаем, как интегрировать это в свои процессы, чтобы покупателю могли предлагать только качественный товар и никак иначе.
— А параллельный импорт снизил цены?
— Он не привел ни к глобальному снижению цен, ни к повышению. Всё произошло по-разному. Логистика усложнилась — цена выросла, конкуренция увеличилась — цена упала.
Плюс курс доллара в прошлом году был высокий, а летом снизился: можно было закупать товары в рублях по более доступной цене.
— Но когда доллар и евро были по 50–55 рублей, цены на гаджеты всё равно были высокими.
— Было снижение, мы его фиксировали. Закупки стали тогда даже более дешевыми, и малый бизнес снова проявил адаптивность. У него ценовые изменения сразу перекладывались в цену на витрине, на полке. У крупных сетей они тоже были заметны, но колебались из-за курса. Так всегда происходит, просто обычно этот период чуть отложен, не сразу проявляется в стоимости: как правило, есть товарные остатки, закупленные по старым высоким ценам, и сначала нужно продать их, а потом другие. В итоге ты продаешь не по супервысокой или супернизкой цене, а по средней по году, понимая, что валютные колебания могут быть разными, спрогнозировать сложно. Весь прошлый год был крайне неопределенным, трудно было что-то предсказывать даже на день вперед.
Сейчас делать прогнозы тоже непросто, но коллеги-ритейлеры подтверждают: наконец настал первый квартал в этом году, когда можно что-то планировать на будущий период. Но посмотрим.
— Появляется некая стабильность на рынке?
— С одной стороны, да, а с другой — готовится новый пакет санкций с какими-то явно блокирующими факторами. Поглядим.
— Вы говорили, что ритейлеры дают покупателям гарантию за свой счет. Дорого ли обошлось рознице это нововведение?
— Чтобы гарантия работала, нужно заключить контракты с сервисными центрами, которые будут обслуживать товары, что не бесплатно. Это работа, запчасти — целая индустрия ремонта. В среднем для розничных компаний услуга предоставления гарантии обходится в 1–2% от стоимости товара — в зависимости от того, насколько часто он ломается, много ли брака. В общем, справились.
— А если контрафакт?
— Там совершенно другая история. Если у вас контрафакт, его можно вернуть и получить деньги обратно. Покупатели в интернете так и делают, с этим просто. Даже если цвет не понравился или просто передумали — всё равно можно, главное, чтобы были сохранены ярлыки, бирки, чтобы товар не был в употреблении, остальное не имеет значения.
В обычной рознице так нельзя: есть перечень невозвратных товаров, он строго соблюдается. Но в e-commerce на сайте вы могли увидеть одно, а привезли другое — например, платье другого цвета или просто в реальности оно оказалось не таким, как на экране. Поэтому в законодательстве прописано: в течение семи дней клиент имеет право отказаться от товара. Если он был в употреблении, то механизм другой — можно вернуть только бракованный товар.
Так что это нормальная практика: попался контрафакт — пишите на площадку и возвращайте деньги, площадка разберется. Мы очень внимательно обрабатываем сообщения о подделках и быстро деавторизуем продавцов.
Чего бы хотелось — большей синергии с государством, потому что вообще-то у нас всегда было запрещено торговать контрафактом. За это предусмотрена серьезная ответственность, и административная, и уголовная, вплоть до полной конфискации всей партии, колонии, исправительных работ. Но ни к кому из продавцов эти нормы не применяют. И что получается? Продавца деавторизовали, карточку удалили — на этом всё. А у нас есть о нем полная информация: ИНН, ОГРН, адреса складов и прочее — берите, пожалуйста, просто доделайте работу до конца. Есть подтвержденный факт с доказательствами. Если бы государство с этим помогало, даже 24 тыс. подтвержденных случаев могло не быть.
