Обвал цен на нефть из-за срыва сделки ОПЕК+ усилил шоковый эффект на мировых рынках и поставил под угрозу будущее большинства производителей углеводородов. Эксперты могут только гадать, кто сильнее всего пострадает от сверхдешевой нефти — Россия, Саудовская Аравия или США. Главный проигравший, однако, ясен уже сейчас. Индустрия «зеленой» энергетики, которая в последние месяцы демонстрировала одновременно признаки стагнации и фантастические перспективы, оказалась в невероятно сложном положении. При сохранении низких цен на ископаемые виды топлива в обозримом будущем речь может пойти уже не об экспансии, а о выживании отрасли.
В последние месяцы не было недостатка в прогнозах по поводу экономических перспектив возобновляемых источников энергии. «Восстание против вымирания» и Грета Тунберг с одной стороны, европейский Green New Deal c другой резко подстегнули интерес к развитию энергетики солнца, ветра и воды как способа решить проблему глобального потепления, не убив при этом экономический рост. За время этих споров сформировались две основные точки зрения на данный вопрос. Одни впечатлены феноменальным падением себестоимости производства электроэнергии из возобновляемых источников и считают, что к 2050 году они будут обеспечивать добрую половину энергетических потребностей населения Земли. Причем если в Европе считают, что переход может осуществиться только благодаря направляющей роли государства, то многие американские энтузиасты уверены, что всё решит капитализм и рынок.
Другая точка зрения стоит на том, что ресурсы снижения себестоимости возобновляемой энергии если не исчерпаны, то уже ограничены и самый масштабный прогресс в этом направлении уже сделан. Дальше каждый шаг будет даваться с огромным трудом. Так, снижение доли углеводородов в глобальном энергопотреблении на 1% потребует инвестиций в размере $2 трлн (Bloomberg оценивает общую сумму инвестиций в сектор по всему миру в $10 трлн до 2050 года — и это оптимистический прогноз). Даже замена ископаемого топлива только в США и только в области генерации электричества потребует большего усилия, чем Америка предприняла во время Второй мировой войны. Так, строительство электросетей нужно будет ускорить в 14 раз по сравнению со средними показателями последних 50 лет. Даже если вынести за скобки вопрос цены, задача, отмечают скептики, является циклопической по своим масштабам и сложности.
Тем не менее практически все сходились в том, что возобновляемую энергетику нужно развивать и она в целом может быть конкурентоспособной при ценах на нефть 2019 года. Сейчас, когда цена рухнула почти вдвое по сравнению с прошлогодним уровнем, сама постановка вопроса о какой-либо эффективности возобновляемых источников может оказаться бессмысленной. Нефть оказалась на одном из самых низких показателей в истории (с поправкой на инфляцию), а с учетом крайне агрессивной позиции Саудовской Аравии может просесть еще ниже. Потребителя, как частного, так и корпоративного, нужно будет очень убедительно уговаривать отказаться от халявы, которую ему подарили коронавирус и ОПЕК+.
Нельзя сказать, что в зеленом королевстве всё было спокойно и до потрясений нынешней весны. Пик инвестиций в отрасль был достигнут в 2017 году. Спустя год он рухнул на 11,5%, до $289 млрд, а в первом полугодии 2019 года сократился еще на 14%. Схожая ситуация наблюдается и в отрасли производства электромобилей, на которую рассчитывают как на локомотив возобновляемой электроэнергетики. Объем продаж таких машин по итогам года замедлился до 10%, а на ключевом рынке в США и вовсе сократился на те же 10% по итогам 2019 года. Все предыдущие годы продажи электрокаров в Северной Америке росли стабильно.
Причины инвестиционной стагнации лежат на поверхности. Хотя себестоимость производства энергии из возобновляемых источников падала год от года, государства начали сокращать разнообразные программы субсидий, которые стали слишком дорогим удовольствием из-за резкого роста объемов. Инвесторам возобновляемая энергетика без субсидий оказалась куда менее интересна.
Прямая зависимость между ценами на нефть и источниками производства электроэнергии не фиксируется. Хотя некоторые продукты переработки используются в генерации, их доля сравнительно невелика. Тем не менее опосредованное влияние является весьма серьезным. Во-первых, цены на нефть и газ довольно тесно связаны — не так, как еще 10 лет назад, но все-таки зависимость есть. А вот газ уже прямой конкурент ветру и солнцу, и снижение цен на голубое топливо (и без того, впрочем, крайне низких) может подорвать позиции альтернативных электростанций. Во-вторых, правительства будут формировать свои энергостратегии исходя из цен на нефть. Дешевые углеводороды могут отбить всякое желание системно развивать «зеленые» технологии. В-третьих, может затормозиться ключевой процесс нынешней энергетической революции — перевод транспорта на электричество. При доступной нефти двигатель внутреннего сгорания продолжает господствовать безраздельно.
Не стоит забывать и о «комбо» с общим экономическим кризисом, который (если эпидемию коронавируса не удастся остановить) ударит по компаниям «зеленой» энергетики значительно сильнее, чем по нефтяной. Последние практически при любых раскладах работают в прибыль и даже отдельные банкротства не отменяют выгодность нефте- и газодобычи даже в условиях низкого спроса и цен. Во время последнего биржевого обвала акции альтернативной энергетики падали даже сильнее среднего по рынку. А, скажем, Tesla за последние две недели подешевела почти вдвое.
Разумеется, нефтяные компании тоже дешевеют, но для большинства из них биржевые котировки не настолько критичны. Фирмы же в области возобновляемой энергетики часто демонстрируют минимальную или даже отрицательную рентабельность, поэтому им жизненно важно демонстрировать хорошую рыночную форму и привлекать инвесторов. Кроме того, вместе с акциями обычно дешевеют и долговые бумаги, что снижает возможность рефинансироваться в долг.
Положительный момент может заключаться в том, что в условиях экономического кризиса правительства собираются предложить планы фискального стимулирования, которые могут включать в себя поддержку в том числе и стратегически важных отраслей альтернативной энергетики. Но на эти деньги наверняка будут и другие претенденты, а популисты, находящиеся у власти во многих странах, могут с прохладцей отнестись к идее поддерживать дорогую возобновляемую энергетику за бюджетные деньги.
Другая выгода может оказаться долгосрочной. В условиях дешевой нефти инвесторы будут с некоторой осторожностью относиться к углеводородным компаниям, особенно в таком секторе, как американский сланцевый, где рентабельность при нынешних ценах в основном отрицательная. Со временем сокращение инвестиций ударит по предложению «черного золота» во всем мире, что даст дополнительные козыри возобновляемым источникам.
В конечном итоге судьба и перспективы возобновляемых источников будут зависеть не только от государственной политики, но и хорошего пиара. Популярность «зеленой» энергетики во многом поддерживается идеей ее «прогрессивности» на фоне экологических вызовов нашего времени. Если свежесть этой темы удастся сохранить и в будущем, то и альтернативная энергетика удержит свои позиции (и может быть, даже усилит их) при любых ценах на нефть. Если же интерес публики начнет пропадать, то демонстрировать отличные показатели привлечения инвестиций этому по-прежнему малорентабельному бизнесу будет исключительно сложно.
