Вышли в авангард: новый музей открылся выставкой конструктивистов

Эскизы Малевича, «Черный квадрат», но не Малевича, а еще — фотоколлажи для книги «Про это», симфония из заводских гудков и планы городов будущего. Всё это экспонаты первой выставки нового арт-центра «Зотов». Крупный проект «1922. Конструктивизм. Начало» в историческом здании бывшего хлебозавода на Пресне объединил 17 музеев (в том числе Третьяковку и Музей архитектуры) и пять частных коллекций. Но рассказ о художественной революции вековой давности оказался интересен не только «ассортиментом» произведений и прозвучал на редкость актуально. «Известия» вкусили зрелища вместо хлеба.

О том, что в здании бывшего хлебозавода № 5 откроется Центр конструктивизма «Зотов», стало известно месяц назад. «Известия» первыми рассказали громкую новость и поделились впечатлениями от реставрации памятника конструктивизма, который разрушался долгие годы и был возрожден к жизни уже в новом качестве. Впрочем, сохранялась интрига, что и как там будут показывать. Ведь в конечном счете зрители приходят, чтобы посмотреть экспонаты, а не голые стены, пусть и представляющие исторический интерес.

И вот новая арт-площадка наконец распахнула свои двери для горожан, сделав ставку на самую логичную тему: рождение конструктивизма, а шире — русский авангард. Логичная она не только из-за истории здания и красивого юбилея этого стиля, его вхождение в активную практику принято датировать 1922 годом. Но главным образом из-за неугасающего интереса в России и во всем мире к Казимиру Малевичу, Василию Кандинскому, Эль Лисицкому, Любови Поповой и другим новаторам 1910-х – 1920-х, картины которых бьют рекорды на аукционах (миллионные эстимейты для упомянутых художников — норма) и притягивают публику в любой точке земного шара. Как говорится, зашли с козырей.

При этом было бы преувеличением назвать эту тему изъезженной и изученной вдоль и поперек. Открытия здесь совершаются регулярно, а белых пятен хватает. Но даже выставки-исследования, сфокусированные на каком-то одном аспекте авангарда, появляются чаще, чем проекты, претендующие на всеохватность и пытающиеся выстроить всю эту полифонию искусств, жанров и стилевых ответвлений в единый цельный сюжет. «1922. Конструктивизм. Начало» — как раз из числа таких попыток.

Экспозиция разместилась на двух этажах здания — втором и третьем. Сначала зрителям, поднявшимся по лестнице с аутентичной плиткой, предлагают посмотреть произведения изобразительного искусства 1910-х годов. Условно это можно назвать прологом. Затем, еще одним уровнем выше, разместились уже собственно конструктивистские проекты начала 1920-х: эскизы зданий, планы городов, скульптуры, ранние киноэксперименты, фотоколлажи… Кураторы сознательно не фокусируются на каком-то одном виде искусства, напротив, стараясь создать максимально широкую панораму. А сквозная идея здесь — показать русский авангард не просто как оторванные от реальности художественные изощрения, а как новый способ мышления и эксперимент по радикальному переустройству всей жизни. Проще говоря, не умозрительное, но вполне себе практическое устремление. Пусть и идеалистическое по своей сути.

Путешествие начинается с эскизов Малевича к «Победе над Солнцем» — первой футуристической опере, оказавшейся новаторской и по визуальной части (за нее как раз отвечал основатель супрематизма), и по музыкальной (композитор и художник Михаил Матюшин), и по литературной (пролог написал Велимир Хлебников, основной текст — Алексей Крученых). Правда, вопреки расхожим стереотипам, ни «Черного квадрата», ни микрохроматики в представлении 1913 года еще не было. Но уже в 1915-м «Квадрат» появился — и в экспозиции его сильно не хватает, пусть и не того самого, с выставки «0,10», но хотя бы одного из трех авторских повторений. Зато есть полотно с тем же названием Николая Суетина, ученика Малевича. И увидеть его ценителям искусства будет даже интереснее, ведь квадраты Казимира Севериновича мы всегда можем посмотреть в Третьяковке, Русском музее и Эрмитаже. А подражание начала 1920-х — все-таки раритет.

Еще одна жемчужина экспозиции — двусторонняя картина Густава Клуциса: лицевым изображением считается кубистическая композиция «Построение ВХУТЕМАС», однако куда интереснее — оборот, где изображена белая линия, пересекающая темный фон по вертикали. Художник добился эффекта свечения этой полосы, что наполняет вроде бы умозрительный абстрактный образ мистическим звучанием.

Кстати, не только у этой, но и у других картин зрители могут рассмотреть тыльную поверхность. Произведения размещены на сетчатых металлических витринах, которые можно обойти со всех сторон и полюбоваться на штампы музеев на подрамниках, печати владельцев и прочие следы истории полотен. Вполне конструктивистское решение.

Какие еще художники здесь экспонируются? Илья Чашник, Любовь Попова, Надежда Удальцова, Петр Вильямс (ранний, кубистический, еще до всякого соцреализма), Ольга Розанова, Илья Кудряшов, Варвара Степанова… Список можно продолжать долго. Все крупные фигуры авангарда так или иначе здесь представлены. И да, можно придраться, что в случае с Кандинским и Лисицким обошлись лишь графикой, контррельеф Владимира Татлина — реконструкция вместо оригинала (их сохранилось очень мало, и все крайне хрупкие), а киноавангард в целом вовсе не получил основательного отражения, хотя опять-таки ключевые имена упомянуты. Однако такое пунктирное и мозаичное повествование по-своему созвучно эпохе, где стили и течения появлялись и через несколько лет исчезали, а художники брались за всё подряд и стремились объять необъятное.

Тот же Александр Родченко сначала писал супрематические вещи в духе Малевича, затем увлекся сооружением абстрактных арт-объектов (три «Пространственных конструкции» подвешены в экспозиции под потолком и отбрасывают впечатляющие тени на стены, создавая иллюзию свободного парения), в 1923 году, еще не имея собственной камеры, сделал фотоколлажи к первому изданию поэмы Владимира Маяковского «Про это» — они, кстати, завершают всю выставку. А позже и вовсе стал фотографом, но этот сюжет уже остался за кадром.

Подобных мотивов здесь много. Экспозиция получилась гимном эксцентричным индивидуальностям, энтузиазм которых, однако, дал невероятную синергию. Они переизобрели привычные виды искусства и нашли способы подружить творчество с реальной жизнью. «Симфония гудков» Арсения Авраамова (ее реконструкцию можно послушать в специальной темной комнатке) была соткана из звуков завода. А пластические эксперименты Института труда, основанного Алексеем Гастевым, направлены были в том числе на поиск правильных подходов к тяжелой физической работе — за станком, на строительстве и так далее.

И в этом плане первый проект Центра «Зотов» кажется не просто рассказом о прошлом, но и размышлением о будущем, своеобразным ответом на вызовы нашего времени. Ведь авангардисты (и конструктивисты — грань здесь очень условна) показали, как в ситуации крушения прежнего миропорядка, бушующих войн — сначала Первой мировой, затем Гражданской — и тотального кризиса во всех сферах создать новый художественный мир, причем влияющий на повседневную жизнь всей страны. Сегодня нам есть чему у них поучиться.