«Сейчас хочется как можно меньше комедийной работы»

Актер Павел Деревянко уверен, что разноплановые роли совсем неплохи на начальных этапах творческого пути, потому что количество рано или поздно переходит в качество. Об актерском вызове, работе над образом и жизненности на экране, которая всякий раз оказывается шире и мощнее выдуманной сюжетной линии, «Известия» поговорили с артистом накануне премьеры драмы Евгения Григорьева «Подельники»

— Рецензенты пишут о вашем герое в фильме «Подельники», что устрашающий Витя Людоед оказывается совсем не тем человеком, каким его представляешь: он жестокий, но в то же время какой-то обаятельно нелепый, отчаянно не вписывающийся ни в этот мир, ни тем более в какой-то другой. Медведь-шатун, проснувшийся не в том веке и случайно забредший к людям. Согласны?

— Нелепым его назвать сложно. Думаю, ни у кого бы из односельчан язык не повернулся бы назвать Витю Людоеда хоть сколько-нибудь нелепым. Просто ввиду своей эксцентричности этот персонаж может казаться ярким, по-своему привлекательным, интересным и слишком экстравагантным.

— Легко ли согласились на роль?

— Я ее очень долго ждал, для меня это большой актерский вызов… За долгие годы первый раз я сыграл человека, который абсолютно не похож на меня ни внешне, ни внутренне, поэтому нужно было найти особенные выразительные средства для его воплощения.

— Сложно было найти?

— Тут, как сказал Островский в произведении «Бешеные деньги», талант нужен. Что-то такое, наверное. Я не знаю.

— Как складывался образ? Добавили что-то от себя или играли то, что хотел режиссер?

— Поиск образа — это совместная работа и, прежде всего, с режиссером, но и своя, «домашняя». Это как реквизит и костюм — имеет значение всё вместе. Конечно, я некоторые краски добавил от себя — режиссер, Евгений Григорьев поначалу не знал, кого он хотел утвердить, всех перепробовали. То, что меня утвердили в этот проект, было большим везением. Я, например, придумал Вите торчащий клык, приходилось долго гримироваться — требовались кое-какие изменения к моей нижней челюсти. На самом деле сыграть кого-то совсем другого невозможно, всё равно всегда играешь себя в предлагаемых обстоятельствах. Дальше всё зависит от ширины актерских возможностей. Есть в нем что-то от меня. Я думаю, что это человечность, — несмотря на то, что он убийца и абсолютное зло, ему сопереживаешь.

— Мне показалось, в фильме большое значение имеет сама атмосфера зависшей где-то во времени и пространстве заснеженной, почти архаической деревни. Кстати, где это снимали и на каком языке говорят жители? Они временами переходят на какой-то неведомый вымирающий язык.

— Этот язык специально придумали наши доблестные лингвисты для того, чтобы не классифицировать, где конкретно это могло происходить. Такая история могла случиться везде — как в прошлом, так и сейчас, и в будущем. Это философская тема любви, прощения, убийства. Это всё очень глубоко, по крайней мере в этом фильме, мы об этом рассуждаем. Снимали мы в поселке Кын в 350 км от Перми на реке Кын. Удивительные места — красивые, аутентичные, сильные, мощные. Съемки проходили зимой, было жутко холодно, порой до –35 доходило, а температура –20 стала уже привычным обстоятельством. Люди как-то работали, а техника отказывалась, всё замерзало, на лице сразу появлялась ледяная корка, что и видно по моему герою. Два месяца так снимали.

— Как работалось с партнерами по площадке — Юрой Борисовым, Лизой Янковской?

— Актерский ансамбль — мечта, конечно. Юру Борисова я очень уважаю как актера и как личность, большинство его фильмов я смотрел, и очень они мне заходили. Первая наша встреча произошла на площадке, это было эпично, в общем-то. Лиза Янковская тоже прекрасная, я о ней много слышал, но лично мы не были знакомы, на площадке познакомились. Было еще несколько артистов из Петербурга и Москвы, Перми и непрофессионалы. По всем краям нашей необъятной родины искали собаку Вити Людоеда, она откуда-то из Крыма приехала.

— В фильме получилась довольно необычная романтическая линия. Положительная молодая женщина, жена биатлониста – героя Юры Борисова, поначалу на стороне мужа: она пытается найти улики, чтобы доказать виновность Вити Людоеда, но потом, похоже, в него влюбляется. Во всяком случае, ее предложение сбежать звучит для зрителя вполне серьезно, но Витя не верит, говорит, «повезешь до первого мента»...

— Не собираюсь раскрывать сюжетные линии. Эта недосказанность ведь для того и нужна, чтобы благодарный зритель мог сделать собственные выводы. Конечно, герои на многое рассчитывают, надеются на что-то, но жизнь оказывается шире и мощнее, и у нее на всё есть свои взгляды и свои оттенки. Я могу сказать одно: фильм получился мощный, я горжусь этой своей работой и приглашаю всех в кинотеатр. Я уверен, что разочарован никто не будет.

— Вы сыграли в огромном количестве сериалов — иногда довольно «трешовых». С другой стороны, зрители знают ваши шикарные киноработы — «Девять жизней Нестора Махно», «Неваляшка», «Брестская крепость», «Салют-7». Как это вышло?

— Еще «Обратная сторона Луны», «Черные кошки». Много было картин, за которые мне вовсе не стыдно, мягко говоря. Есть, конечно, роли проходные и много, но это нормальное становление. Наш мастер Леонид Ефимович Хейфец говорил, что количество переходит в качество — надо работать. У меня есть возможность выбирать, чем я очень счастлив. Впрочем, давно знал, что мои возможности гораздо шире неких рамок существования одного жанра, что в общем наглядно доказывает фильм «Подельники».

— Часто приходится отказываться от съемок?

—– Да, достаточно часто, от 90%, наверное, я отказываюсь.

— Какие проекты вас не могли бы заинтересовать? Что — совсем не ваше?

— Ни от чего не отрекаюсь, но сейчас хочется как можно меньше комедийной работы делать. Впрочем, разные бывают ситуации. До вчерашнего дня буквально думал, что буду отказываться от развлекательных проектов, но, возможно, не от всех (смеется). Посмотрим.

— Как считаете, российское кино имеет шансы стать популярным, чтобы заменить ушедшие с нашего рынка голливудские блокбастеры? Чего вам не хватает в современном отечественном кино?

— Никто не знает, как сложится ситуация. Я только надеюсь, что мы будем снимать хорошие проекты, и тогда потихоньку есть вероятность завоевать внимание зрителя. Пока счет не в пользу фильмодеятелей, как-то так сложилось. Надеюсь, мы — это я за всех нас, за индустрию говорю — научимся лучше писать сценарии. Прежде всего сценарии, у нас это самое слабое место.

— Все говорят, что самое слабое место — сценарии. Как считаете, может яркая актерская работа вытянуть посредственный сценарий или это нереально?

— Отчасти может, говорят же артистам: «Ну ты вытащил весь фильм». Но не спасти, конечно, только вытащить…

— В Театре имени Моссовета снимают спектакли с вашим участием — например, «Великолепного рогоносца». Почему?

— Последние лет десять театр для меня чересчур энергозатратный, очень тяжело переносится. Слишком волнительно, слишком некомфортно стало вдруг, поэтому в театре я не много беру. Я играю в тех спектаклях, в которых играл, — в «Дяде Ване» и «Трех сестрах», и больше я пока нового не беру.

— Была на вашем вечере в лектории «Прямая речь», вы там читали со сцены Сашу Филипенко, Аверченко, Тэффи. Насколько вам интересны и близки эти авторы, насколько они соотносятся с современностью?

— Это был наш общий выбор — нашей команды: Саши Филипенко, Бори Андрианова и моим. Главное, чтобы реагировал зритель, чтобы отклик был в душе, в голове. Конечно, всё актуально. Тогда писали особенно талантливо, точно и чутко, проницательно подмечая человеческую натуру. А люди, как мы знаем, в массе своей не меняются, поэтому эта литература чертовски актуальна.