«Никакой приз не сделает фильм лучше или хуже»

На прошедшем «Кинотавре» у Юры Борисова было пять фильмов в программе, а сам он стал членом жюри короткого метра. В Каннах было две картины с его участием, в Венеции — тоже две. Это, пожалуй, главный актер года, разносторонний и непредсказуемый, хотя многие до сих пор продолжают сравнивать его с Сергеем Бодровым в «Брате». «Известия» поговорили с Борисовым на «Кинотавре» между премьерами «Подельников» и «Купе номер шесть», где у него главные роли.

— Канны, Венеция — везде ваши фильмы, да еще и призы имеются. Неожиданно это было?

— Конечно, неожиданно. Не потому, что я не верил в свои картины. Как раз верил. Просто никаких призов я не ждал. Вообще, я считаю, что никогда и не стоит их ждать, потому что это всегда случайное стечение обстоятельств. Побывав в жюри короткого метра «Кинотавра», я могу с уверенностью сказать, что любые коллективные решения — это всегда компромисс. Поэтому: победил — круто, не победил — и ладно. Никакой приз не сделает фильм лучше или хуже. Это вопрос исключительно удачи.

— А пять фильмов на «Кинотавре» — это тоже исключительно удача? Или все-таки чуть больше, чем удача?

— Что я могу сказать? Друзья, я не при делах, случайно получилось. Я пытаюсь выдержать это внимание и понимаю, что такого, конечно, больше никогда со мной не будет. Как пришло, так и уйдет.

— Фильмы-то все не последние, один актуальнее и важнее другого. У вас такой агент внимательный или это вы так расчетливо сценарии выбираете?

— Не агент и не я, это тоже стечение обстоятельств. Просто с режиссером каждого из этих фильмов у нас сложилась какая-то связь, поэтому всё и произошло.

— Например, «Купе номер 6» — с чего там всё началось?

— Мы с фильмом «Бык» поехали в Карловы Вары, были в конкурсе. В жюри был Юхо Куосманен, и он как раз искал главного героя. Он посмотрел «Быка», мы встретились, он предложил делать кино. Мы очень быстро почувствовали, что нам в данный момент по пути.

— Вы сами предложили, чтобы вашего героя там звали Леха?

— Нет, всё было не так. Это экранизация романа Росы Ликсом, которая жила в России и фактически рассказала историю, случившуюся с ней самой. Человека, которого она встретила, звали Вадим, в книге он тоже Вадим. Но когда мы ехали на поиск локаций с группой, мы встретили мужика по имени Леха. Он поднял тост и сказал: «Together because!» Других английских слов он не знал. Он был настолько похож по духу на нашего персонажа, что я предложил Юхо назвать его Лехой. Юхо сказал: «Да, давай, круто!»

— О вас часто пишут, что во всех своих фильмах, и военных, и артхаусных, вы заложник одного образа, наследник Данилы Багрова.

— Если честно, это сравнение уже начало надоедать. Оно меня каждый раз повергает в шок, потому что, мне кажется, ничего общего нет. Некоторые пишут, что я везде лысый, но это просто так получилось: было несколько фильмов один за другим, и волосы просто не успевали отрасти. Но у каждого из этих лысых персонажей своя структура, своя душа. Внешность следовала за ней.

— Как думаете, почему режиссеры редко задействуют ваше чувство юмора, которое есть в жизни?

— Аня (актриса Анна Шевчук, жена Юры Борисова. — «Известия») говорит, что у меня нет чувства юмора. Я ей покажу это интервью. В общем, не знаю, никогда не думал об этом. Такие персонажи получаются. Может, чувство юмора где-то и проявится, если оно, конечно, есть, в чем я лично сомневаюсь. Мне кажется, это не так важно.

— Какая ваша роль была сопряжена с наибольшим риском?

— Когда всё происходит по любви и взаимному интересу, ничего не сложно. Но никогда не знаешь, что будет. Вот на открытии «Кинотавра» показали фильм «Нас других не будет» о том, как на группу Сергея Бодрова сошел ледник. Ты никогда не знаешь, какой поворот и когда произойдет. Каждый день в кино всё рискованное, ты в условиях повышенной готовности ко всему, даже когда вы в павильоне снимаете.

— Сколько интервью вы дали за этот «Кинотавр»? Или за год? Хотя бы примерно?

— Да какая разница. Я и фильмы не считаю.

— Но вы их все смотрите?

— Да, смотрю. Чтобы понять, что исправить. И мне интересно увидеть, как всё изменилось и получилось в итоге. У меня в голове был вот такой образ фильма, а теперь через призму режиссера и оператора всё совсем другое. Хочется же увидеть фильм их глазами.

— Как думаете, почему слава к вам так долго не приходила? Это из-за фильмов или чего-то еще?

— У меня просто не было ни одной главной роли в полном метре, который был бы где-то замечен. Всё началось с «Быка». Фильм попал на «Кинотавр», победил тут, в результате большинство людей, с которыми мне было бы интересно работать, посмотрели его, познакомились со мной и позвали работать. Всё, что сейчас у меня есть, — плоды «Быка».

— У вас когда-то была крохотная роль в «Елене» Звягинцева. Этот факт как-то работает, имеет значение для портфолио?

— Да нет, конечно. Я же ничего там не играл. Был частью групповки, которая ходила в кадре и в какой-то момент дралась.

— Сейчас работы и ролей у вас очень много. Когда вы успеваете работать над ролью и сколько времени на это выделяете?

— По-разному. Все роли разные, время на подготовку разное. Можно обготовиться, а толку никакого не будет от этого. Или наоборот. Но я пытаюсь не совмещать роли, насколько это получается. Пока у меня еще ни разу не было такого, чтобы для роли водителя автобуса я пошел и полгода бы водителем отпахал. В основном я просто стараюсь изменить призму восприятия мира в этот момент относительно того, какой она могла бы быть у моего героя. То есть играя сантехника, я начинаю везде рассматривать трубы и думать, как они устроены. Центр внимания искусственно смещается. Иногда уезжаю что-то наблюдать. А иногда вообще никак не готовлюсь, потому что кажется, что не надо. И действительно — не надо. Гораздо важнее не столько готовиться к роли предварительно, сколько быть максимально вовлеченным на площадке, в моменте. Ничто не должно мешать: ни телефон, ни другие дела. И надо говорить с режиссером на одном языке.

— Вы из тех актеров, которые всё время что-то предлагают режиссеру?

— Всё зависит от режиссера. Кому-то стоит предлагать, кто-то уже давно всё придумал и сам скажет, что он хочет. Кто-то ничего еще не придумал, но это неплохо. Это лишь значит, что мы садимся и придумываем вместе. Иногда не продумана какая-то часть, нужно ее проработать. То же самое с оператором, с ним отдельный диалог, попытка понять, как он это видит и как мне под это подстраиваться. Актер — это вообще тот, кто всегда под всех должен подстраиваться.

— Это же касается физических изменений себя для роли?

— Да, ты смотришь по обстоятельствам. Иногда делаешь что-то и никому не говоришь об этом. Например, когда мы снимали «Т-34», я начал тайком вставлять вату в нос. Сначала я никому не говорил об этом, чтобы мне не помешали это делать. А потом это стало частью образа, все привыкли, и можно было не скрывать больше.

— А что вы делали, например, для создания образа физрука-биатлониста в «Подельниках» Евгения Григорьева? У него же наверняка был свой прототип, история ведь биографическая. Встречались с этим человеком?

— Нет, не встречался. И никто из нас, актеров в этом фильме, не встречался со своими прототипами, потому это было неважно. Мы создавали свою вселенную, отдельную от реального мира. Подготовка происходила так: мы приехали в село Кын за два или три месяца до съемок. Мы ходили по деревне, сидели в избах, обсуждали, думали, разбирали сценарий. Думали, как распутать эту историю, потому что там очень много персонажей и все со всеми связаны.

— Ну а что вообще отличает биатлониста, как его играть физически? Это походка, осанка?

— Это спортсмен, это человек внутренней дисциплины, он с детства живет по графику, как и все спортсмены. Мой герой переживает очень непростое состояние. Такое бывает, когда ты всю жизнь посвящаешь какому-то делу, а потом понимаешь, что ты по показателям не очень хорош. Твое тело не дает тебе добиться большего. И тебе теперь нужно искать себя заново. Не сломаться в этот момент очень сложно. Вот с этим моментом я и работал.

— А мастер-класс по биатлону у вас был? Как у вас с лыжами и с ружьем?

— Дело в том, что я играл биатлониста в другом проекте, поэтому мне было проще. У меня есть один очень хороший друг, Санек Коваленко, бывший биатлонист, и он мне во всем помогал. Ну, естественно, я месяц перед съемками занимался лыжами. И я очень рад, что у меня был этот месяц, потому что гонять на лыжах в лесу — это очень крутая медитация, я бы сказал. С ружьем я умею обращаться, этот навык у меня не терялся.

— В «Подельниках» многое построено на образе врага: непобедимого, безнаказанного, опасного. Кажется, у всех в детстве есть такой враг. А у вас был?

— У меня лично не было. Наверное, мне повезло, но у меня в детстве вообще не было врагов. Не знаю, может быть, я просто не очень хотел видеть в людях врагов. Хотя если бы у меня, как у главного героя фильма, убили кого-то близкого, может, такие враги и появились бы.

— В фильме показано очень закрытое и враждебное чужакам сообщество. А киноиндустрия таковой для вас была раньше? И вообще, вы сейчас чувствуете себя здесь стопроцентно своим?

— Враждебной была не киноиндустрия. В какой-то момент вся жизнь, весь мир начинают казаться враждебными. Причем это чувство приходит внезапно и какое-то время продолжается. Мне кажется, всем это знакомо и зависит от настроения. Дни, когда мир кажется враждебным, начинаются где-то в ноябре и заканчиваются, минуя новогодние каникулы, где-то в марте. (Смеется.) Насчет чувствовать себя своим или не своим — мне не кажется, что кто-то свой, а кто-то не свой. Есть твои друзья, твои люди. Важно их найти, а если нашел, то не потерять.

— Напоследок хотел у вас спросить про вашу роль Левина в нетфликсовской версии «Анны Карениной». Это же один из самых сложных персонажей романа, не просто так в большинстве экранизаций его вовсе обходят стороной.

— Здесь я ничего комментировать пока что не имею права по условиям контакта. Я только могу сказать, что Левин — это одна из самых интересных ролей, которые может дать мировая литература. Это же проекция самого Льва Толстого. Я рад, что могу хотя бы попытаться что-то сделать в этом направлении.