«Кошмары снились ему всю жизнь»

Большие деньги — не гарантия успеха кино, а провалиться в прокате могут и голливудские звезды, считает Ренат Давлетьяров. Президент Гильдии продюсеров признается, что зритель предпочитает комедии и мелодрамы, но сам он делает ставку на кино о подвиге — завершает работу над фильмом «Летчик». Об этом Ренат Давлетьяров рассказал «Известиям» накануне своего 60-летия.

— За годы работы вам удалось узнать секрет успеха?

— Никто его не знает, и никто не застрахован от провала. Даже самые именитые продюсеры могут просчитаться.

— Арнольд Шварценеггер, Джеки Чан, Рутгер Хауэр не спасли фильм Олега Степченко «Тайна печати дракона». Вложившись в проект, создатели получили лишь серьезные финансовые проблемы. Наличие голливудских суперзвезд в отечественном кино не становится гарантией кассы?

— Что говорить про наших, когда в Голливуде имя не спасает. Кевин Костнер продюсировал картину «Водный мир», потратил рекордные в 1995 году $175 млн, а фильм провалился. Кто бы мог подумать, что последний эпизод франшизы «Звездные войны» не соберет кассу!

Кино — вещь мистическая. Например, я никогда не ставил на «Любовь-морковь». И вдруг легкая комедия стала лидером проката. Народ ее полюбил, появилось продолжение. Кинематограф — суперрискованная область предпринимательства. И никакой самый успешный сценарий или звезда не станет залогом успеха.

Только кажется, что кино — не профессия, а праздник: премьеры, смокинги, вечеринки. Но есть еще работа в шесть утра в мороз или в болоте под проливным дождем. 12-часовой рабочий день — норма. Я сменил разные профессии, много кем работал. И скажу вам, ничего тяжелее и прекраснее кино не знаю.

— Сколько фильмов в год снимается в России?

— Около сотни. Из них в прокате собирают хорошие деньги с десяток, другие не собирают, а какие-то даже не выходят.

Раньше прокат был государственным. Режиссер снимал на госденьги, а потом Госкино ставило картину в прокат. Сейчас снимаешь на свой страх и риск. Потом приходишь к прокатчику, а он говорит: «Не хочу. Фильм ничего не соберет». Кинотеатры рассчитывают свой заработок, ведь они еще потратятся на рекламу.

— Понятно, что привлекательнее работать над зрелищным кино с бюджетом. А что делать авторским проектам? Могут ли они рассчитывать на продюсерскую поддержку?

— Все крупные фестивали проходят под эгидой Международной гильдии продюсеров FIAF. Я четыре года был ее вице-президентом. Быть частью престижных кинофорумов для любого профессионала почетно. Значит, надо снимать экспериментальное кино, продукт нишевый, фестивальный.

— Гильдии продюсеров России 25 лет. За это время вы пролоббировали появление закона о господдержке кинематографии, «антипиратского закона». Продюсеры пытаются запустить систему рибейтов. Но, кажется, пока она заработала только в Калининграде. Почему?

— Не только в Калининграде. Общими усилиями система рибейта заработала в Астрахани, на Дальнем Востоке, в Великом Новгороде. Например, мы снимали «Летчика» в Новгородской области. Перед началом съемок я встречался с губернатором и узнал, что в бюджет области заложены рибейты. Это похоже на систему duty free. После съемок мы получили назад НДС. Если регион хочет рекламировать себя, свои достопримечательности и красоты, он будет заинтересован в кинематографистах.

А Москве рибейты, видимо, ни к чему. Здесь никто никому ничего не возвращает. Потому что в столице снимается почти 90% всего кино. И пока чиновники не идут навстречу кинематографистам, Голливуд снимает Москву в Будапеште.

— Вы выбирали Новгород, потому что знали про возврат налогов?

— Нет. Честно говоря, при выборе натуры с нами произошла мистическая история. Мы искали деревню, расположенную на холмах. И нашли ее в четырех сотнях километров от Москвы. Пустая деревня Рабежа, 70 дворов, все заброшены. Мы уже сели в машину, чтобы возвращаться в Москву, и я в компьютере набрал название деревни. Странное какое-то, подумал. И оказалось, что Алексей Маресьев упал на самолете в 3 км от этого места. Там установлен обелиск. И это не единственное совпадение.

Маресьев ведь прожил долгую жизнь, скончался в 2003 году. И ни разу не возвращался на место крушения своего бомбардировщика. Видимо, за те 18 дней, что он полз по заснеженному лесу, испытал такое, что кошмары снились ему всю жизнь.

— Прототипом героя картины стал именно Маресьев?

— Не только. Героев, потерявших ноги в бою и вернувшихся за штурвал самолета, было девять! О каждом из них можно снимать фильм. Меня потрясла история летчика, попавшего в концлагерь. Там ему ампутировали ноги, но он не только выжил, но и сбежал из фашистских застенков.

— Вы сказали, что во время работы над картиной не раз столкнулись с мистическими совпадениями. Что это было?

— Четверть картины надо было снимать в госпитале. Во время войны они часто размещались в старинных усадьбах. Такую, без ремонта и пластиковых окон, мы искали по Москве. Но нашли ее за МКАД, в Суханово. В здании усадьбы сейчас школа. Когда мы приехали, библиотекарь рассказала, что здесь во время войны был реабилитационный госпиталь. И именно в нем восстанавливался Алексей Петрович Маресьев. От этой информации побежали мурашки. Второй раз случайно мы нашли место, связанное с прототипом нашего героя.

— Где еще снимали «Летчика»?

— В валдайских и в селигерских лесах, где на 100 км ни одного населенного пункта. Только волки ходят.

— Зачем вам понадобилось так далеко ехать?

— Нам нужны были места, над которыми он пролетал, поляна, куда он посадил подбитый самолет, глубокий снег, по которому он полз. А если думать о комфорте, можно и в парке снимать.

Почему «Властелин колец» снимали в Новой Зеландии? Потому что людям надо подарить зрелище. Валдай — не Новая Зеландия, но там безумно красиво. Представляете, чтобы снять проселочную дорогу, всего-то 100 м, до нее еще нужно добраться. В лесу по грудь снега, а идти нам до натуры не налегке. С собой надо привезти оборудование, свет, камеру.

— На этом сложности закончились?

— Нет. Еще одно ограничение — невозможность репетировать. Потому что так вы оставите следы на девственном снегу. И тогда надо менять локацию. Актера завозят на снегоходе с другой стороны леса, и ему надо сыграть с первого дубля. И если он сбился, испортил дубль, что нам делать? Бежать засыпать лес снегом, делать целину? Нет. Искать новое место для съемок. Поэтому на главную роль я пригласил Петра Федорова. Знал, он сделает всё с первого дубля.

— Премьеру «Летчика» вы планируете на ноябрь. А под Новый год не хотелось стартовать?

— Слово «хотеть» вообще неприменимо к нашей ситуации. Сейчас уже отложено огромное количество релизов как наших, так и американских. Своего часа ждет новый Джеймс Бонд, проекты Marvel. И как только начнет снижаться уровень заболеваемости, сотни картин хлынут на рынок и сожгут нам поляну. Вот это серьезная проблема, о которой надо уже думать. Пока не знаю, как она решится, какие силы бросят на то, чтобы всё отрегулировать. Но перспективы туманные.

— Ноябрь не худший вариант?

— Думаю, да. Тем более действие фильма захватывает события 1941 года, битву под Москвой. А осенью начнут отмечать 80-летие этого исторического события.

— Как вам кажется, почему режиссеров всё чаще интересует военная тематика?

— Вам же не очень интересно смотреть кино, как два человека на кухне моют посуду. Нужна история, где герои переживают некую драму. А что драматичнее, чем Великая Отечественная —– самая страшная война в истории человечества?

Еще лет сто можно снимать о том, как люди вообще выжили в той мясорубке, как сражались со злейшим врагом и победили. Кино — не туманный месседж человечеству, а исследование судьбы человека в момент, когда он находится на грани жизни и смерти. И это само по себе — уже крутая история.

— Уловив желания коллег снимать о войне, Игорь Угольников открыл студию «Военфильм».

— Насколько я знаю, осуществить это Игорю удалось при поддержке Министерства обороны. Найти технику для съемок сложно. А на «Военфильме» по крупицам собирают то, что может пригодиться в кинопроизводстве, начиная от танков, самолетов, оружия, заканчивая историческими костюмами, декорациями. После съемок «Летчика» я отдал на студию макет самолета Ил-2, который изготавливали специально для нас по оригинальным чертежам.

— Аутентичную технику для кино не смогли найти?

— Это нереально. Из 40 тыс. выпущенных самолетов Ил-2 не осталось ни одного. Мы снимали лучший штурмовик Второй мировой войны, вытащенный из болота поисковиками. На его восстановление у них ушло три года. Зато машину поставили на крыло, и теперь Ил-2 летает.

В 1990-е с киностудий исчезло всё, в том числе и боевые машины. Вы не найдете немецких мессершмиттов, которые были в рабочем состоянии и стояли в ангарах. Я помню, что в распоряжении кинематографистов был Packard Сталина с толстенными пуленепробиваемыми стеклами, а еще полный комплект мебели из канцелярии Гитлера. Но где сейчас всё это богатство, неизвестно.

— Вас не возмущает, что подвиг советского народа пытаются обнулить?

— Еще как возмущает. У меня была премьера фильма «А зори здесь тихие» в Париже. После показа профессор Сорбонны сказал мне: «Не понимаю, почему вы, русские, всё снимаете о войне? 70 лет прошло. Зачем?» Я ему говорю: «Ну для вас же эта война другая. В Париже ни одна форточка даже не треснула».

У Александра Сокурова есть фильм «Франкофония». В нем показан Париж 1940 года. Зашли немцы, и столица Франции сдалась. Что изменилось в городе? Ничего. Мэрия работала. На бульварах играл оркестр. Француженки танцевали с немецкими офицерами. Рота солдат в начищенных сапогах ходила по Лувру с экскурсоводом. Именно поэтому им и неинтересно наше кино о войне.

— Но и у них было Сопротивление.

— Было. Но вишистов, поддержавших коллаборантов, было много больше. Только благодаря СССР Францию сделали державой-победительницей. Генерал-фельдмаршал Кейтель на подписании Акта о безоговорочной капитуляции фашистской Германии сказал, глядя на присутствующих французов: «Я и не знал, что мы еще и Франции проиграли».

— А что формирует сейчас личность? Кино, литература, искусство?

— Смиритесь, книги не читают, в музеи ходят в лучшем случае раз в году, кино, слава богу, смотрят. О Второй мировой войне молодежь судит по фильму «Спасти рядового Райана». Да и в учебниках истории про операцию немцев и англичан в Африке написано больше, чем о Сталинградской битве. Об этом говорил президент. Я даже специально полистал учебник. Школьников приучили называть самую кровопролитную войну в истории нашей страны не Великая Отечественная, а Вторая мировая.

— Вы анализировали, чего хотят зрители?

— Какая тут может быть аналитика? Берете таблицу сборов и смотрите, кто в лидерах проката. Уверяю вас, там будет фэнтези, комедия, приключения, мелодрама, большие зрелищные картины. Всегда зрители будут хотеть этого. Даже я бы не отказался сходить на хорошую комедию, чтобы посмеяться. К сожалению, такое кино редко случается.