Искусство высокого градуса: зачем экоактивисты нападают на картины

Радикальные экоактивисты в последнее время всё чаще используют мировые шедевры, чтобы привлечь внимание общественности. Очередной случай произошел в начале ноября в Австралии, где участники движения Stop Fossil Fuel Subsidies («Остановите субсидии на ископаемое топливо») попытались испортить работу Энди Уорхола «Банки с супом Кэмпбелл» в Национальной галерее в Канберре. Ранее похожие случаи уже были зафиксированы в Лувре, Национальной галерее и Королевской академии искусств в Лондоне, Галерее Уффици во Флоренции, Национальной галерее Виктории в Мельбурне и других музеях. Как экологические проблемы связаны с работами великих художников и что учреждения культуры — в том числе российские — делают для защиты своих коллекций, разбирались «Известия».

Радикальные экоактивисты развернули кампанию против произведений искусства весной этого года. Первый громкий инцидент случился в Лувре: мужчина, выдававший себя за пожилую женщину в инвалидной коляске, попытался пробить защитное стекло «Моны Лизы» Леонардо да Винчи, а затем бросил в нее тортом.

В июне Луис МакКечни и Эмили Броклбэнк приклеили себя к раме картины Винсента Ван Гога «Персиковые деревья в цвету» в лондонской Галерее Курто, призывая правительство прекратить лицензирование и добычу ископаемого топлива. Это произошло на фоне предупреждений о том, что регион, послуживший натурой для работы великого голландца, скоро может столкнуться с засухой.

Радикальные экоактивисты объединены в сеть A22 Network, которая сейчас насчитывает 15 организаций из разных стран мира. Широкая общественность и эксперты в сфере искусства тогда задавались вопросом относительно сохранности экспонатов, однако участники акций неоднократно подчеркивали, что шедевры защищены стеклом, а сами они приклеивают себя не к полотнам, а к стенам и рамам.

Однако искусствоведы обращали внимание, что в некоторых случаях рама — неотъемлемая часть произведения, потому что ее выбрал сам художник. Это относится, в частности, к работам Клода Моне, одну из которых в октябре облили картофельным пюре участники движения Letzte Generation («Последнее поколение»).

Также нападению подверглась «Девушка с жемчужной сережкой» Яна Вермеера в Нидерландах и «Сеятель» Ван Гога в Италии. В Австралии 9 ноября группа активистов Stop Fossil Fuel Subsidies разрисовала синей краской картину Энди Уорхола «Банки с супом Кэмпбелл», а один из участников хотел приклеить себя к произведению поп-арта, но не успел.

В тот же день на сайте Международного совета музеев, в который в том числе входит Россия, было опубликовано открытое письмо 92 представителей крупнейших зарубежных культурных институций, включая Лувр и Музей Гуггенхайма в Нью-Йорке, в котором они предупредили о потенциальном ущербе для произведений, которые становятся мишенями протестующих. В нем директор Лувра Лоранс де Кар, директор Музея Прадо Мигель Фаломир, директор Британского музея Хартвиг Фишер и другие заявили, что участвующие в протестах активисты сильно недооценивают хрупкость незаменимых объектов искусства, которые необходимо сохранить как часть всемирного культурного наследия. В то же время «музеи — это места, где люди из самых разных слоев общества могут участвовать в диалоге и, следовательно, способствуют социальному дискурсу», напомнили они. Авторы письма подчеркнули, что продолжают выступать за прямой доступ к произведениям искусства и сохранение музеев как свободного пространства для социального общения.

Мода на экоактивизм заставляет молодых западных радикалов искать новые формы того, как напомнить о себе, считает член общественного совета Минприроды России Николай Доронин.

— Приветствовать [такие акции] нельзя, поскольку вандализм — это то, что отличает первобытного человека от современного. Мы живем в эпоху массовых коммуникаций, и, к сожалению, дурной пример может быть заразительным, — отметил он в разговоре с «Известиями».

Попытки испортить произведения искусства случались и раньше, однако тогда для оправдания актов вандализма не пытались привлечь интересы экологии. Выбор картины, как правило, случайный, но большему количеству нападений подвергаются знаковые работы, которые часто упоминаются в прессе и являются признанными шедеврами, отмечает доктор искусствоведения, директор государственного института искусствознания Минкультуры РФ Наталия Сиповская.

— Чемпионом по количеству нападений является «Мона Лиза»; страдали произведения Рембрандта, дважды — произведения Пикассо, Малевича, Репина, Веласкеса, Микеланджело, — рассказывает она.

Искусствовед, автор Telegram-канала Ксения Коробейникова, наоборот, полагает, что выбор художественного объекта активистами, как правило, обоснован исходя из задач, которые они перед собой ставят: чем выше цена шедевра, тем больший эффект произведет акт вандализма.

— Они выбирают раскрученные имена, особенно когда котировки на них били все рекорды. Людям надо показать эфемерные десятки миллионов. Из-за стоимости такие произведения защищены специальными стеклами, иногда пуленепробиваемыми.

На произведения искусства и раньше совершались нападения, на некоторые — с целью уничтожить. Поэтому руководство культурных учреждений вынуждено совершенствовать способы защиты экспонатов. В ряде западных музеев после последних случаев предпринимаются дополнительные меры безопасности.

— В российских и немецких музеях уже усилены меры безопасности при входе. Более тщательно проверяют вещи посетителей, а в Берлине, например, перестали пускать на экспозиции даже с сумочками. Вообще музеи должны улучшать систему безопасности, — рассуждает Ксения Коробейникова.

«Джоконду» в момент нападения спасло пуленепробиваемое стекло, «Банки с супом Кэмпбелл» тоже не пострадали благодаря наличию защитных экранов.

Но многие известные картины экспонируются без стекол. Это улучшает опыт зрителя, который смотрит на картину, прежде всего за счет отсутствия бликов, но значительно снижает защищенность самого шедевра.

Невозможность поместить все полотна под протектор обусловлена не только большой стоимостью такого решения, но и технологическими факторами, например размерами полотна, объясняет Наталия Сиповская.

— На «Явление Христа народу», конечно, такое стекло не надеть. Так же происходит и в западных музеях. Несмотря на все чрезвычайные меры охраны, принятые в Лувре, стекла на «Свободе на баррикадах» Делакруа нет. Размер имеет значение. Лучше работает система слежения и профилактики возможностей нападения, — говорит она.

Ксения Коробейникова же считает, что российские системы безопасности галерей совершенны не везде, особенно если речь идет о регионах. В первую очередь из-за финансового фактора: «Эта та сфера музейной деятельности, которая нуждается в дополнительном финансировании».

Экоэкстремисты оправдывают свои действия желанием повлиять на правительства Великобритании, Германии, Италии и других стран, чтобы те начали экологические реформы и перестали выдавать лицензии на разведку и добычу ископаемого топлива.

Однако далеко не все представители природозащитной сферы одобряют подобную тактику.

— Это мимолетный популизм. Он не только не решает проблем и задач по защите окружающей среды, но и напрямую наносит ей вред, — отмечает в разговоре с «Известиями» эколог, эксперт по устойчивому развитию Ольга Степченко. — Использование ресурсов на восстановление экспонатов — это небольшая, но всё же дополнительная нагрузка на экологию. И в чем тогда смысл этих акций?

Кроме того, при подсчете потенциального ущерба, в том числе для экологии, стоит учитывать не только предметы, необходимые для восстановления произведений искусства, но и ресурсы, которые используют сами активисты во время своих акций: краску, скотч, клей и пищу.

Наталия Сиповская напоминает, что еще 100 лет назад радикальные активисты пытались подобными актами вандализма привлечь внимание к социальным проблемам.

— Показательный пример — известное покушение на «Венеру перед зеркалом» Веласкеса, произошедшее в 1914 году в Лондоне и напрямую связанное с движением суфражисток. Целый ряд покушений в американских провинциальных музеях был вызван протестом против того, что там экспонировалось в основном общемировое искусство, а не локальное искусство их города или штата.

Искусствовед полагает, что обращение к подобным действиям свидетельствует о глубоком кризисе в обществе, где происходят акты вандализма.

— Можно сколько угодно оборонять природу, но, если борьба приобретает античеловеческие формы, это тоже можно связать с кризисом гуманизма.

«Тактикой эпатажа» и желанием дать «пощечину обществу», характерными для левых движений, объясняет рост популярности подобных акций Ксения Коробейникова. При этом волна популярности подобных акций, по ее мнению, вряд ли дойдет до России из-за довольно жестких наказаний, предусмотренных за нападения на произведения искусства.

Так, согласно российскому законодательству, уничтожение или повреждение объектов культурного наследия квалифицируется как уголовное преступление. Предусмотренные по нему наказания включают в том числе штраф в размере до 3 млн рублей и лишение свободы на срок до трех лет, а в случае, если речь шла об особо ценных объектах, сумма штрафа может достигать 5 млн рублей.