«Фильм о Шостаковиче не будет чистым байопиком»

Дмитрий Шостакович был не только гением, но и человеком с потрясающей, интересной, противоречивой жизнью. И если ее убрать, оставить только музыку, то будет непонятно, откуда она возникла, считает Алексей Учитель. Народный артист России снял первый пробный эпизод фильма о великом композиторе. Основные съемки начнутся в феврале 2024 года и завершатся летом. О том, кто сыграет Шостаковича, что сказала о фильме его вдова и как удалось спасти композитора Леонида Десятникова, кинорежиссер рассказал в интервью «Известиям».

— На «Кинопоиске» появилась дата выхода вашей картины о Шостаковиче — 2025 год. Хотелось бы узнать подробности, фильм давно ждут.

— Понимаю. «Ждут» — и для меня, и для всех, кто фильм делает, слово понятное, означает ответственность. Если говорить о производстве, картина непростая. Несколько временных периодов: 20-е, 30-е, 40-е, 70-е годы. Петербург, Москва, Нью-Йорк и другие города. Проект дорогостоящий и непросто с полным финансированием, но надеюсь, что этот вопрос мы скоро решим. Главное, что фильм уже в работе. Мы даже сняли пробный эпизод.

— И с чего начали?

— Мне было важно посмотреть на актера, который будет играть Шостаковича. А это два возрастных периода: 25–40 лет и за 60. Я не хотел брать двух артистов на эту роль. Но это значит, что понадобится пластический грим, а очень не хочется, чтобы он был заметен. Да, можно довольно качественно состарить лицо, но вот что делать с телом, походкой, плечами, руками — другой вопрос. Сложная задача для артиста. Тем не менее мы выбор сделали.

— Кому выпала честь сыграть великого композитора?

— Фамилию не назову. Могу сказать, что это будет не суперзвезда и не звезда, хотя потрясающий, на мой взгляд, актер.

— Можно сказать, что кастинг завершен?

— Есть три женские роли, очень важные, с которыми я пока не определился. Для меня это самый мучительный, но и любимый процесс — выбор актеров. Можно собрать известных, талантливых, но это не значит получить дополнительные очки. Один знаменитый артист, который будет играть в фильме, попросил о встрече с актером, главным героем. И на вопрос «Зачем?» сказал, что хочет понять, есть ли химия между ними. Только в таком случае может сложиться настоящий ансамбль.

— Когда приступите к съемкам?

— Основные съемки начнутся в конце февраля, летом закончатся. Дальше посмотрим, как будет.

— Как приняли идею фильма родственники Дмитрия Дмитриевича?

— Я дважды встречался с Ириной Антоновной, его последней супругой. Она прочла сценарий. Реакция — как всегда в таких случаях: зачем фильм? Главное — музыка и так далее. Тем не менее я думаю, что всё равно фильм — это любопытно. Вопрос, как мы его сделаем. А отношение близких людей к тому, как Шостакович будет действовать на экране, сложится не благодаря каким-то фактам, а ощущению — он или не он.

— Когда вы сняли фильм «Цой», сын музыканта довольно резко реагировал. К проблемам готовы?

— Я надеюсь, что в этот раз у нас не будет такого рода проблем. Мы, как и раньше, а в данном случае уж тем более, с огромным почтением относимся к нашему герою. Но он был не только гением, но и человеком с потрясающей, интересной, противоречивой жизнью. И если ее убрать, оставить только музыку, то будет непонятно, откуда она возникла.

Про «Дневник его жены» некоторые говорили: «Почему нет ни одного кадра, как Бунин сидит за столом и пишет?» Но даже если это показать, ничего внутреннего, важного мы так не раскроем.

— Как же вы его раскроете?

— Фильм о Шостаковиче не будет чистым байопиком, а скорее притчей о гении, страхах, любви. Немножко другой сценарный подход.

— С кем вы консультировались в процессе обдумывания замысла написания сценария?

— Есть такой музыковед знаменитый — Людмила Григорьевна Ковнацкая. К сожалению, не так давно она ушла из жизни. Она знала о Шостаковиче всё. Выпустила три тома его писем.

Мы с автором сценария Александром Тереховым еще в период ковида по зуму с ней связались, предварительно отправив сценарий. Приготовились, что сейчас нас будут бить. А она сказала удивительную фразу: «Кажется, что всё это неправда, а на самом деле на 90% так и было». Бальзам на душу. После этого мы с ней довольно много общались и она дала, безусловно, ценные советы.

— Валерий Гергиев — музыкальный руководитель фильма. Что означает для вас и для картины его присутствие?

— Во-первых, Шостакович — один из любимых композиторов Валерия Абисаловича. Во-вторых, всё равно в том или ином виде музыка Шостаковича будет в нашей картине.

— Гергиев продирижирует?

— Пока не договаривались об этом. Важно, что он, как человек, который понимает, насколько необходима такая картина, нас поддержал. Как сложится дальше — посмотрим. Но, исходя из опыта «Матильды», могу сказать, что участие Валерия Абисаловича фильму очень помогло. Музыку к нему писал американский композитор Марко Белтрами, трижды номинант на «Оскар». Он прочитал сценарий и назначил немыслимую цену. Мы сказали: «Невозможно». Сняли часть картины, я 20 минут отправил Марко. Он написал: «Материал мне интересен». Дальше с его агентом шел бесконечный торг. Наш последний аргумент был: «Вашу музыку запишет первый состав оркестра Гергиева». И цена тут же была снижена.

— Фильмы о музыкантах — ноу-хау вашей студии «Рок». На фестивале «Послание к человеку», только что завершившемся в Петербурге, показали документального «Ленечку» — о композиторе Леониде Десятникове. Он там говорит: «Алексей Ефимович Учитель спас мне жизнь». Дальше обрывается. Поясните, пожалуйста, о чем речь.

— Он немножко преувеличивает. На фестивальном показе был врач, который в самом деле его спас. Дело было так. В самую тяжелую полосу ковида мне позвонил Алексей Гориболь (пианист, заслуженный артист России. — «Известия») и сказал, что Леонида везут в Боткинскую больницу, у него высоченная температура. Не буду рассказывать всех подробностей, но я Алексея упросил развернуться и поехать к нашему общему знакомому Сергею Владимировичу Азаренко, замечательному врачу из Сестрорецка.

Выяснилось, что никакой это был не ковид, но Леонид действительно был на волоске. Так что я вовремя развернул машину в другом направлении. Может быть, и в другом случае всё было бы в порядке. Но тут я хотя бы был уверен, что он будет под хорошим присмотром.

— В титрах «Ленечки» вы обозначены как художественный руководитель. У меня сложилось впечатление, что ваше участие в картине существенно больше. Это так?

— Я не был ни на одной съемке, но да, это давнишняя моя мечта — снять фильм о Лене Десятникове. Мы работали вместе, общались много. Он человек абсолютно непубличный, закрытый и потрясающе остроумный. Множество граней, их надо суметь рассмотреть. В моей голове сидело, что, может быть, я этот фильм сниму. Но Леонид очень твердо сказал: «Найди молодого режиссера, который меня не знает». Такое вот условие. Так возникла Рената Джало, которую я знал по ВГИКу. Трудно было предположить, что они сработаются, но они дружат до сих пор.

Рената сумела почувствовать его особенности. Не сняла картину, посадив его перед камерой: расскажи о том-то, о сем-то. Фильм в чистом виде слежение, документ, только художественный. Его жизнь — как он ходит по саду, идет по городу, как поставил чайник, еще что-то сделал. В результате сложился портрет. Рената — настоящий режиссер, знает, чего хочет добиться. А получится это или нет — другой вопрос. Здесь получилось.

— Чем нынешнее поколение молодых режиссеров отличается от вашего?

— Ничем. Когда меня заманивали во ВГИК, а у меня сейчас уже четвертая мастерская, я дико сопротивлялся. Потому что и сам снимаю, и студия у меня, и фестиваль. Всегда студентам говорю, что я не руковожу мастерской, я продюсер. А ты мне доказывай.

Снимают они каждые полгода по фильму. Один документальный и один игровой. Это мое правило. И каждый курс — как будто бы я перехожу в другую эпоху, настолько они разные. На курсе Ренаты, это прошлый выпуск, ребята были закрытые. Казалось, что ничего их не волнует. Но на экране всё было по-другому. Сейчас, наоборот, пришли ребята с открытыми эмоциями. Хотя это тоже не значит, что будут получаться шедевры.

— У вас есть особые педагогические приемы?

— Первый фильм они так делают: закладываем в шапку листочки с их фамилиями, кого вытащил — о том снимаешь. В любом жанре — игровом, документальном. Бывают в процессе и ругань, и эмоциональные моменты. Отказываются: я не буду о нем снимать. Но тем не менее они сближаются, жизнь сразу возникает кинематографическая, а я узнаю какие-то любопытные моменты, необходимые, чтобы понимать человека.

— Вы предпочитаете учить студентов с жизненным опытом?

— Есть такая теория, что режиссеру нужен опыт жизни. Но я считаю, что чем раньше начинаешь овладевать ремеслом, тем лучше. Мне интересно, что творится у 18–20-летних в голове и как они это могут отобразить на экране.

Но меня больше поражает другая тенденция. 80% поступающих на режиссуру, а теперь даже и на операторский факультет, — девушки. И с каждым годом эта цифра растет. Это удивительно. Идут, зная, насколько это тяжело психологически. Я их пугаю, что с личной жизнью, с созданием семьи могут быть проблемы. Слушают, кивают, но не уходят.

— Судя по результатам «Послания к человеку», правильно делают. 9 из 17 призов фестиваля досталось фильмам, где режиссеры — женщины. У вас, как у президента этого форума, какие впечатления остались?

— Не так просто собирать сейчас картины. Но тому, что сейчас творилось, я, честно говоря, удивлен в хорошем смысле. Практически везде на показах были полные залы. И очень много молодых лиц, что меня тоже очень радует. Мои студенты звонили: нас не пускают, нет мест, помогите. Вот это какой-то знак удивительный. Потому что наше кино не развлекательное, надо думать.

— Во время специального индустриального дня вы показывали документальные фильмы, произведенные онлайн-платформами, а эти ресурсы предназначены для широкого зрителя. Хотите объединить авторское и массовое?

— Платформы и онлайн-кинотеатры приобретают всё большее значение. Но все-таки документальное кино там в стороне, в общем объеме. Чтобы немножко сбить эту нехорошую традицию, мы еще в прошлом году делали такой день. В этом году список фильмов был уже намного больше. Это надо продолжать. Да, есть Министерство культуры, которое дает финансирование на документальное кино. Но с включением онлайн-платформ дело идет активнее. Потому что они-то точно борются за зрителя. И фестивальное кино тоже должно думать о том, кто его смотрит и как.

— Могли бы вы сформулировать, что такое зрительское документальное кино?

— Это кино талантливое, интересное, эмоциональное. Не то, что мы снимем фильм про какую-то известную поп-звезду и все побегут смотреть. Если человек находит отражение себя на экране, он и смотрит уже по-другому. Магия авторская, режиссерская захватывает. Вот к чему надо стремиться.

— Локальные фестивали с фильмами МКФ в следующие выходные — в Великом Новгороде и Екатеринбурге. Хотите распространить «Послание» на всю страну?

— Мы впервые попробовали сразу после фестиваля, пока горячо, показать программу в других городах. Давно примеривались к этому. Наши фильмы все-таки уникальны, их тяжело найти даже в интернете. И да, я надеюсь, что это только старт и в следующем году будет продолжение. Совместно с Президентским фондом культурных инициатив. Это общее наше мероприятие. Хотим, чтобы люди знали, как и чем живут люди в нашей стране и других странах. Чтобы мы лучше понимали друг друга и становились добрее.