Читать его детективы — всё равно что прыгать вниз головой на тарзанке или подсматривать в замочную скважину. Известный французский писатель Франк Тилье рассказал «Известиям» о своем литературном ноу-хау и предупредил: глобальная цифровизация чревата опасными последствиями, а в науке нельзя играть с огнем. Беседа состоялась в преддверии выхода в России двух бестселлеров Тилье: романа «Luca» и сборника рассказов «По ту сторону горизонта».
— Вы один из самых популярных французских писателей, автор двух десятков книг, которые изданы во всем мире, включая Россию. С чем связан ваш успех?
— Люди обожают криминальные истории — саспенсы с расследованиями или без них. Сразу пытаются отгадать, кто и почему совершил преступление. Важно и то, что мои романы тесно связаны нашей жизнью и проблемами всего общества. Читатели хотят не только развлекаться, испытывая сильные эмоции, но и что-то узнавать из моих книг, расширять свои горизонты. С настоящим детективом хорошо проводишь время. Словом, это идеальный жанр!
— У вас есть свое фирменное ноу-хау, которое помогает покорять публику?
— Любители полицейских романов — очень требовательные люди, которые превосходно разбираются в том, как такие книги устроены. Их надо удивлять, изобретать неожиданное. Для успеха романа важны действующие лица. Вы на первой странице встречаете персонажа, который вам открывает неизвестный мир. Вместе с тем он близок читателю. Именно интересный герой держит в руках ключи от хорошего романа.
— Вы стремитесь шокировать публику, кружить ей голову, держать в напряжении до последней страницы?
— Всё это одновременно! Мой триллер — это приглашение на аттракцион «американские горки». Вам будет жутко до чертиков, волосы встанут дыбом, но в конце читателя ждет награда: он храбро преодолеет все испытания и совершит захватывающую дух головокружительную поездку. Это всем очень нравится. Моя главная цель как автора саспенсов — сыграть на эмоциях и не обмануть ожидания.
— Где вы находите сюжеты?
— В новостях, в полицейских и судебных хрониках, в социальных и политических проблемах. Меня увлекает и наука, всякие отклонения от нормы — психические заболевания, потеря памяти, галлюцинации. Что происходит в голове, которая плохо работает? Вокруг этих тем я выстраиваю свои сюжеты. Что же касается моих полицейских, то они совсем не супергерои а ля Джеймс Бонд. Это обыкновенные люди, им приходится иметь дело с насилием, которое, к сожалению, стало чем-то банальным.
— В романе Luca, который скоро выйдет в России, вы предупреждаете об опасностях, связанных с засильем интернета, социальных сетей, глобальной цифровизацией. Нас порабощают новейшие технологии?
— Думаю, да. Они так стремительно развиваются, что с ними невозможно идти в ногу. Мы подключены друг к другу множеством сетей. На нас обрушивается столько информации, в которой невозможно разобраться, отличить настоящее от фальшивого. В системе порочно то, что все эти машины являются нашим отражением. Мы сами снабжаем их поисковиками, сообщаем о своих увлечениях, политических взглядах, сексуальных наклонностях и даже о сокровенных тайнах. В результате они, машины, становятся похожими на нас. Мы не можем без них обходиться. Они для нас как наркотик.
— Одна из ваших тем — трансгуманизм, философская концепция, согласно которой беспрецедентный научно-технический рывок поможет усовершенствовать человека, избавят его от болезней, затормозит старение и т.д. Отдаем ли мы себе отчет в опасностях, которые ожидают нас на этом пути?
— Наука стремительно берет новые высоты в области генетики, искусственного интеллекта, в поисках бессмертия. Сегодня можно вернуть зрение слепым, поставить на ноги парализованных, устранить болезни до появления ребенка на свет. Это одновременно завораживает и пугает. Прогресс связан, в частности, с тем, что сверхсильные мира сего, миллиардеры, вкладывают колоссальные средства в создание своих научных центров. В их супероснащенных секретных лабораториях блестящие умы могут свершить за год то, на что в обычных условиях уходит десятилетие. Да, можно многого достигнуть, но не уверен, что мы знаем, куда идем. В одной из своих книг я вспоминаю миф о Прометее: если слишком долго играешь с огнем, станешь его жертвой.
— Герой вашего триллера «Неоконченная рукопись» — известная писательница. Она разыскивает свою дочь, пропавшую без вести. Насколько я понимаю, она как бы ваш двойник?
— Это книга — размышление о писательском ремесле. Что заставляет меня каждое утро садиться за стол и целый день писать? Как возникает замысел и как он развивается? Мне было интересно поставить эти вопросы в романе, главный герой которого — автор триллеров. Получился, в известной степени, мой собственный портрет. У моей героини те же опасения, те же навязчивые мысли.
— Вы контактируете с полицейскими? Они читают ваши книги, дают советы?
— Я много с ними работаю. Они объясняют мне детали, связанные с ведением расследования, то, как ведут себя на месте убийства... Парижская полиция долгое время находилась в доме 36 на набережной Орфевр. В этом легендарном месте вели расследования самых громких преступлений. Недавно полиция переехала в новое здание на севере Парижа, которое я посетил, чтобы посмотреть обстановку. Многие полицейские читают мои книги и считают, что они близки к реальности.
— Прежде чем стать писателем, вы были айтишником. Полезный для сочинителя опыт?
— Еще какой! Не будь я инженером-программистом, я, возможно, никогда не стал бы писателем. У меня научное мышление, я касаюсь тем, связанных с медициной, генетикой, интернетом, расследую проблемы памяти: как она функционирует, хранит информацию, как существует человек, страдающий амнезией. Кроме того, мои инженерные навыки помогают выстраивать повествование. Есть что-то общее между созданием триллера и информационного алгоритма.
— Вы недавно издали трехтомный комикс «Бригада кошмаров» для детей 8–15 лет. Не рановато ли в таком возрасте увлекаться триллерами?
— Этот комикс именно для них. В нем нет ужасных сцен, крови, убийств и прочих ужасов. Речь, скорее, идет о страхах и кошмарах, которые могут преследовать человека в любом возрасте. Мои истории питают детское воображение. Порой они немножко пугают, но очень нравятся.
— Некоторые критики считают детективы и триллеры второразрядной литературой. Вам не обидно?
— Они заблуждаются. Это такая же литература, как и любая другая. Разделение на жанры — типично французский подход. Однако к детективам перестают относиться, как к «вокзальным» романам. Раньше их действительно покупали на вокзалах перед тем, как сесть в поезд, читали в дороге, а потом тут же забывали. Сегодня многое изменилось. Интриги усложняются, сюжеты становятся все более серьезными. Они не только развлекают, но и ставят важные вопросы. Триллеры пока не выдвигают на главные литературные премии, но среди них есть замечательные вещи. Однако постепенно барьеры исчезают. Как бы то ни было, все решает читатель. Сегодня французы читают больше детективов, чем традиционных романов.
— Почему людей так тянет к криминальному чтиву?
— Детективы позволяют нам подсматривать в замочную скважину, чтобы увидеть, что происходит «по ту сторону». Получать кайф от полицейских романов или от фильмов ужасов означает переступать через общепринятые нормы морали, которые осуждают насилие. Чувство страха необходимо для нашего выживания. Одновременно оно связано с удовольствием: мы знаем, что на диване с книжкой находимся в безопасности. Это то же самое, что прыгать вниз головой на эластичной ленте: несмотря на кажущуюся опасность, нашей жизни ничего не грозит.
— Вы человек благожелательный и отзывчивый. По вашим словам, это связано с тем, что вы росли в рабочей среде?
— Да, среди людей, совершенно далеких от литературы. Мои дедушки и бабушки были рабочими или шахтерами на севере Франции с его трудным рабочим прошлым. Здесь живут мои родители и я сам. Здесь мои корни, здесь мои друзья. Народ у нас очень открытый. Это редкое качество в нынешнем мире, в котором компьютеры и соцсети разделяют людей вопреки тому, что иногда об этом думают.
— Оставляют ли след на вашем характере персонажи ваших книг и их истории?
— Разумеется. Книга — это год тяжелой работы, год поисков, сомнений, страхов. Год, в течение которого днем и ночью я живу со своими героями. Поэтому в каждом романе оставляю частичку самого себя.
— Не собираетесь написать социальный роман в духе «Жерминаля» Золя, который рассказывает о жизни в шахтерском городке?
— Почему бы и нет. Сейчас я обожаю писать триллеры и полицейские детективы. Придумываю новые истории и ищу новые сюжеты. Возможно, возьмусь за более традиционный роман с неторопливым рассказом об истории моего региона, который был полем сражений в Первую мировую войну.
— Россия всегда была литературоцентричной страной. Писатель играл роль пророка, мессии, властителя дум. «Поэт в России больше, чем поэт», сказал наш знаменитый автор Евгений Евтушенко. Литератор во Франции не занимал эту нишу?
— Достоевский и Толстой имели огромное влияние и в какой-то мере были «гласом народа». В этом отношении во Франции с ними можно в какой-то мере сравнить Виктора Гюго, Эмиля Золя или Альбера Камю. Есть большие писатели и сегодня. Сам я на эту роль, разумеется, не претендую, не занимаюсь политикой, но использую свои романы для того, чтобы мои читатели задавались вопросами о мире, в котором живут.
— Жизнь может быть увлекательнее любого триллера?
— Жизнь и есть книга, которая должна быть длинной, интересной и полной головокружительных событий.
Справка «Известий»
