Не крайний случай: кто защитит детей

К 1 июня в России появится рейтинг регионов по показателям детской безопасности, в котором учтут данные о преступлениях в отношении несовершеннолетних, смертях и подстерегающих их угрозах. Об этом сообщила уполномоченный по правам ребенка в России Анна Кузнецова и заметила, что сейчас вопросы детской безопасности стоят очень остро. Как будут защищать российских детей в дальнейшем — разбирались «Известия».

Кузнецова заявила, что в прошлом году погибли 885 детей, что в 1,7 раза больше, чем в 2019-м. По ее словам, завершить расчеты показателя детской безопасности в российских регионах в аппарате уполномоченного планируют к 1 июня, тогда же расскажут о сложившейся ситуации.

На запрос «Известий» о проекте в аппарате уполномоченного к моменту публикации материала не ответили. Однако еще осенью 2020 года Кузнецова рассказывала о новом проекте, названном «Качество детства». Тогда она отметила, что нужно составить полное представление о том, как соблюдаются те или иные права детей в различных регионах. Информацию эту она назвала важной для «принятия грамотных управленческих решений».

Тогда же Кузнецова сообщила, что вопросами семьи и детства занимаются в России около 20 ведомств, но единого центра, который бы отвечал за координацию их действий, нет, из-за чего порой «возникает несогласованность в подходах к решению ключевых вопросов». Она также указала на проблемы учета статистических данных — цифры одного ведомства совершенно противоположны цифрам другого.

Разработку проекта «Качество детства» начали еще в 2019 году. Это автоматизированная информационная система с использованием технологий искусственного интеллекта, которая будет оперативно собирать, сопоставлять, объединять и анализировать разрозненные статистические данные, а также помогать отслеживать динамику процессов и делать прогноз развития ситуации. В модели «Качества детства» около 500 показателей реализации прав несовершеннолетних, разделенных по 11 направлениям. Используются данные статистики и опросов. По словам Кузнецовой, проект задумывался как «инструмент в помощь детским омбудсменам», но может оказаться ценным и для глав регионов и ведомств, занимающихся реализацией госполитики в сфере детства. Отмечалось, что рейтинг должен показать необходимость детального анализа существующих в каждом регионе проблем.

При этом подчеркивалось, что проект «Качество детства» нужен «не для создания рейтингов регионов», это должен быть «механизм поиска эффективных решений проблем в сфере детства».

Зампредседателя комиссии по поддержке семьи, материнства и детства Общественной палаты Сергей Рыбальченко заявил «Известиям», что рейтинг может быть нужен как раз для того, чтобы сами регионы обратили внимание на проблемную ситуацию. При этом распределение мест в рейтинге будет зависеть от того, какие коэффициенты будут поставлены тому или иному показателю.

— И конечно, с таким резким ростом детских смертей надо разбираться, — заметил он. — Возможно, на это оказала влияние пандемия, но конкретно можно будет сказать, только выяснив, в каких регионах произошло превышение и от каких конкретных причин увеличилась смертность.

В ряде регионов комплексным анализом ситуации с детской безопасностью уже занимаются, в частности в Московской области. Там с начала этого года «Детская безопасность» — это один из показателей в рейтинге эффективности глав муниципалитетов.

— Каждый руководитель теперь несет персональную ответственность за происшествия с детьми на его территории, — рассказала уполномоченный по правам ребенка в Московской области Ксения Мишонова. — Это очень мотивирует к реальной работе на местах. Мы это уже видим по итогам рейтинга за I квартал.

Она добавила, что специальный раздел по детской безопасности появился также на «Тепловой карте» Центра управления регионом.

— Теперь мы сможем видеть все обращения, поступающие от жителей на портал «Добродел», связанные с детской инфраструктурой и безопасностью в разрезе городских округов и, главное, как и насколько быстро муниципалитеты на них отреагировали, — сообщила Мишонова «Известиям». — Очень надеюсь, что по итогам года-двух мы увидим ощутимые результаты. Задача — снизить детский травматизм до 2025 года на четверть.

Кузнецова в четверг также отметила, что несколько регионов уже приняли концепцию детской безопасности. В пилотном режиме они отработаны в Московской и Ярославской областях, третьим регионом с программой комплексной безопасности детства станет Иркутская область. Предлагается распространить опыт и на другие регионы.

Мишонова рассказала, что в Подмосковье концепция называется Стратегия детской безопасности. Документ, хотя он и носит декларативный характер, в аппарате уполномоченного считают очень важным.

— Сам документ декларирует приоритеты региональной и муниципальной политики: теперь любые решения принимаются прежде всего исходя из принципов детской безопасности — будь то благоустройство территории, принятие решения об установке «лежачего полицейского» во дворе, пожарных извещателей в домах нуждающихся или оборудование снежных горок, — сказала детский омбудсмен Подмосковья. — Детская безопасность — в приоритете. Важно, что стратегия подкреплена планом мероприятий, связанных не только с развитием городской инфраструктуры, но и с профилактической работой и с усовершенствованием действующего законодательства.

Она отметила, что подмосковные власти стремились подкрепить этот декларативный документ реальными делами, «чтобы действия всех ведомств, которые и раньше работали на профилактику детского травматизма, были согласованными и имели единый календарь и единую информационную политику».

Председатель правления Национального фонда защиты детей от жестокого обращения Александр Спивак отмечает: повестка безопасности детей действительно очень актуальна и должны быть комплексные программы, которые занимаются этой проблемой.

— Нужны отдельные программы и конкретные технологии, — сказал он «Известиям». — Вообще под любую целевую аудиторию, под любую проблему хорошо иметь отдельный инструмент.

Сергей Рыбальченко отмечает, что в комплексной концепции нужно рассматривать не только физическую безопасность, но и, например, информационную и психическую — защищать детей нужно и в интернете. Кроме того, подчеркнул он, важно не воспринимать работу над безопасностью детей исключительно как проведение каких-либо мероприятий на этот счет.

— Должна быть серьезная работа с нормативами и правилами, — заметил он. — Как пример — сейчас вступают в силу новые правила безопасности на аттракционах — во многих регионах вводятся QR-коды для того, чтобы можно было посмотреть, когда проводилась последняя проверка, какая степень опасности данного аттракциона.

Рыбальченко замечает, что заниматься вопросом детской безопасности нужно даже на уровне СанПиН, где тоже есть проблемы — в частности, с предусмотренными нормами по заполняемости групп в детских садах. Сейчас они зависят от количества квадратных метров в помещении, хотя раньше существовала предельная численность воспитанников.

— Эта норма была введена несколько лет назад для повышения доступности дошкольного образования, но сейчас, когда проблема для детей от трех лет решена, мы настаиваем, что необходимо вернуться к предельной численности, — заявил Рыбальченко. — Группы в некоторых детсадах составляют 30–40 детей — и возникают проблемы с точки зрения инфекционной и эпидемиологической безопасности. Кроме того, и воспитатели иногда не могут уследить за таким количеством детей.

Руководитель филиала Школы детской безопасности Анастасия Баландович замечает, что детской безопасности нельзя добиться без практики — детей нужно учить поведению в опасных ситуациях. И это, считает она, необходимо включать в концепцию.

— Сейчас детей этому нигде не учат: не учили родители, в школе на уроках ОБЖ происходит что-то другое — и дети теряются в простых ситуациях, — сказала она «Известиям». — Такие занятия нужно проводить по всей России — и важно, чтобы они были ориентированными на практику, а не просто лекциями, которые дети не запомнят и даже слушать не будут.

Учить детей нужно поведению на улице, взаимоотношениям со сверстниками, поведению в чрезвычайных ситуациях. Отдельным блоком Баландович называет обучение детей поведению со взрослыми. Сейчас, замечает она, у ребенка нет понимания, что взрослому можно отказать, что он имеет право отказаться от чего-то. Более того, говорит она, сейчас большинство детей до сих пор представляют себе преступников как мужчин в черной одежде с пистолетом и с мешком.

— Нужно не только учить, но и тренировать навыки, — считает Баландович. — Если ребенок на онлайн-тренинге по безопасности дома не может закричать — то в 99% случаев и в опасной ситуации он не закричит. Поэтому мы на занятиях тренируемся орать во всё горло. 90% детей не могут этого сделать сразу.

Обучать нужно и взрослых тоже, говорит она. Здесь проблемы другие: очень часто взрослые предпочитают не видеть проблему, уходить от нее.

— Когда люди видят новость, что пропал ребенок или его похитили, они отмахиваются: это нас не коснется, — заметила Баландович. — Поэтому важно не только научить взрослых обеспечить безопасность ребенка. Должен быть и большой подготовительный этап.

Александр Спивак также отмечает важность работы не только с ребенком, но и вообще с семьей.

— Если у ребенка доверительные отношения с родителями, если есть взаимопонимание, тогда взрослый может как-то влиять на ситуацию, — говорит он. — И при этом он сам должен получать компетенции, как безопасность ребенка обеспечить. Эти вопросы обязательно нужно учитывать в разработке программ и концепций — чтобы предусматривалась не только работа с ребенком, но с семьей в целом.