Голы за миллиард: почему спортивные клубы стали сверхдорогими

Инвестиционный банк Goldman Sachs создал подразделение «спортивных инвестиций», чьей задачей будет помощь богатым клиентам с вложениями в популярные клубы в разных видах спорта в Северной Америке, Европе и Азии. Решение может быть связано с беспрецедентным спросом инвесторов на спорт в момент, когда количество и объем сделок по всем остальным направлениям экономики обваливается из-за сложной экономической ситуации. В свою очередь, цены команд бьют все рекорды. Почему большие деньги выбирают профессиональный спорт и является ли такая модель развития устойчивой — в материале «Известий».

14 октября стало известно о срыве покупки самого титулованного клуба Английской премьер-лиги — «Манчестер Юнайтед». Катарские инвесторы во главе с шейхом Ясимом аль-Тани не смогли уговорить нынешних владельцев «МЮ», семью американских миллиардеров Глейзеров, продать клуб за £5 млрд ($6,1 млрд). Глейзеры, по сообщениям прессы, желали получить за «красных дьяволов» свыше £6 млрд фунтов, что было явным перебором даже для бездонных карманов семьи катарского эмира. Теперь сделка должна пойти в другом направлении: Глейзеры, вероятно, продадут миноритарный пакет в 25% британскому миллиардеру Джиму Рэтклиффу. Такое продолжение получит сага, длящаяся уже более года.

Отметим, что цена, которую предложили арабы, почти в два раза превышает рыночную стоимость «МЮ» и в 8,5 раз превышает выручку клуба за последний финансовый год. В норме такое соотношение при сделках возможно только в случае, если речь идет о бурно развивающемся бизнесе. Если исходить из финансовых показателей клуба, эта цифра говорит о явной переплате. Тем не менее и ее оказалось недостаточно.

Рынок слияний и поглощений во всем мире в этом году находится в явном кризисе. Исходя из текущей динамики, общий объем сделок в 2023 году не достигнет $3 трлн, что станет худшим показателем за последние 10 лет даже без поправки на инфляцию. Ситуация затронула практически все сектора экономики, в том числе и популярные (интернет, IT и прочий хайтек). Исключением стала одна сфера — большой спорт, где было заключено несколько поистине эпичных сделок. Так, коммерческие организации, управляющие боями без правил (UFC) и рестлингом (WWE) совершили слияние на $21 млрд. Команда НБА «Шарлотт Хорнетс» была продана за $3 млрд, а команда НФЛ «Вашингтон Коммандерс» — за $6 млрд. Более того, как отмечает агентство Bloomberg, в отрасли спортивных технологий во втором квартале было заключено более 100 слияний и поглощений, это по общему объему больше, чем за предыдущие четыре квартала.

Рост в секторе является действительно впечатляющим. За минувшие пять лет суммарная стоимость 50 самых дорогих спортивных команд мира выросла на 90%, до $256 млрд. Для сравнения: американский сводный индекс S&P 500 вырос за этот же период на 56%, а фондовые индексы большинства других стран и того меньше.

Таким образом, футбольные активы стали не просто дорогими, а супердорогими. Спортивная индустрия становится всё более и более значимым фактором даже на фоне общего ВВП целых стран. Так, АПЛ в сезоне 2020/21 (это был неполноценный «ковидный» сезон) принесла в общий экономический «котел» даже не Англии, а всего Соединенного Королевства 0,33%. Для сравнения: всё сельское хозяйство страны обеспечивает 0,6%, а крупнейшая нефтегазовая корпорация BP — 0,42%. Речь идет только о футболе, хотя, конечно, другие виды спорта, даже традиционно популярные крикет и регби имеют на порядок меньшую коммерческую привлекательность.

Дороговизне спортивных клубов, таким образом, есть логичное объяснение. Во-первых, их доходы в последние годы стабильно растут. Общая стоимость телевизионных прав для всех соревнований к 2023 году достигла $55 млрд в год, а к 2024-му может превзойти отметку в $60 млрд. Самыми крупными телерынками для спорта стали США ($28 млрд) и Великобритания ($4,75 млрд). Более того, в отличие от многих других секторов, самые популярные спортивные лиги почти ничего не потеряли в плане стоимости медиаправ в период пандемии (правда, из-за пустых стадионов в локдауны были значительные потери по другим источникам доходов).

Однако главной причиной такого подъема стал растущий спрос со стороны потенциальных покупателей. Число миллиардеров в мире увеличивается год от года: это касается как богатеющих развивающихся стран, так и развитых, где даже при анемичном росте экономики стабильно увеличивается уровень имущественного неравенства. Соответственно, становится всё больше людей, которые хотят и могут вкладываться в большой спорт, в то время как число элитных спортивных команд и соревнований, которые привлекают внимание всего мира, конечно. Так, в четырех крупнейших североамериканских спортивных лигах выступает только 124 клубов, в пяти ведущих профессиональных футбольных лигах Европы — 98. Это, в общем-то, всё, хотя Индия, Саудовская Аравия, Китай, Япония и некоторые другие страны имеют спортивные лиги, интересные преимущественно для местных «денежных мешков». В результате идет конкуренция не за покупателя, а за предмет покупки, которая иногда делается не столько ради зарабатывания денег, сколько для престижа.

Впрочем, разница между североамериканским и европейским большим спортом очевидна: первый является полноценным бизнесом, который может и должен приносить прибыль. Он и организован соответственно: все лиги являются централизованными структурами с жесткими правилами, которые, с одной стороны, искусственно уравнивают клубы в возможностях, а с другой — не дают им жить не по средствам (потолок зарплат, система драфтов и т. д.) В Европе же были лишь очень осторожные попытки ввести ограничения («финансовый фэйр-плей»), которые по большому счету не работают.

Результат предсказуем: подавляющее большинство американских профессиональных команд являются прибыльными, тогда как европейцы стабильно подсчитывают убытки. Несмотря на стремительный рост доходов ведущих европейских футбольных клубов, расходы растут еще быстрее. Поэтому даже такой клуб как «Ливерпуль», крайне экономно (если не сказать скупо) тратящий средства и при этом играющий в самой коммерциализированной футбольной лиге Старого Света — английской, — за последние 10 лет получил операционную прибыль всего лишь в 1% от выручки. Подавляющее большинство других клубов даже в Англии являются формально или фактически убыточными, а про другие страны и говорить не стоит.

Являются ли инвестиции в большой спорт на данном этапе оправданными и стоит ли ждать еще большего роста доходов и стоимости спортивных клубов? Активная монетизация большого спорта развернулась в период глобализации. Значительную часть доходов стал приносить выход соревнований на глобальный уровень и всё более широкое их освещение по всему миру. Однако этим дело не ограничивалось: клубы стали более активно зарабатывать и на домашнем рынке за счет местного болельщика, который платил год от года всё больше. Причем эти траты росли намного быстрее, чем средние доходы населения.

Стриминговые сервисы, вытесняющие потихоньку кабельное телевидение, сделали спорт еще более дорогим зрелищем, что позволило разбогатеть клубам, но отнюдь не порадовало телезрителей. Возьмем США: любитель разных видов спорта сейчас вынужден, по разным подсчетам, выкладывать в месяц за любимые зрелища от $200 до $400. Любитель АПЛ в Великобритании должен раскошелиться на £600 в год — и даже так он не получит доступ ко всем матчам лиги. Когда расходы на спортивные телетрансляции начинают достигать 5—10% от зарплаты, возникают вопросы по поводу возможностей дальнейшего роста. Что касается глобализации, то большая часть новых рынков уже «окучена», да и научить болельщика за пределами англоязычных стран платить за телевизионный спорт в тех же объемах — задача не из простых. А без постоянного роста доходов бизнес-модель будет всё больше и больше напоминать финансовую пирамиду. В случае реализации такого сценария надежда останется только на «инвесторов престижа» вроде семьи аль-Тани, но как раз количество таких людей и организаций отнюдь не бесконечно.