Вашу ручку, фрау-мадам: буржуазия разоблачилась на московских сценах

Среди столичных премьер июня было много классики. Что же заставляло режиссеров браться за эти хрестоматийные тексты? В этом вопросе разбирался критик Влад Васюхин, подготовивший специально для «Известий» очередной обзор самых интересных новинок московской сцены.

Пожалуй, главная премьера месяца случилась в Молодежном театре: худрук Алексей Бородин поставил последнюю на сегодня пьесу живого классика Тома Стоппарда. Это уже четвертое обращение РАМТа к текстам английского драматурга. Московская премьера «Леопольдштадта», написанного в 2019 году, совпала с присуждением пьесе американской премии «Тони».

Эпичная и тяжелая драма о жизни в Вене, в еврейском районе Леопольдштадт, четырех поколений богатой, благополучной и многочисленной семьи Мерц имеет автобиографические корни. С той разницей, что сам Стоппард родился в Чехии, в детстве носил имя Томаш Штраусслер. Драматург много лет ничего не знал о своем происхождении, но его родня, как и семья Лео, одного из главных персонажей, тоже погибла в нацистских концлагерях.

Пьеса заметно отличается от привычного художественного стиля Стоппарда. Драматург обошелся без замысловатой конструкции сюжета, почти нет черного юмора и словесной игры. Текст, «драму для чтения», можно упрекнуть разве что в чрезмерной интеллектуальности, которая наносит ущерб живому языку и эмоциям. Многочисленные герои ведут умно-усыпляющие разговоры о сионизме, ассимиляции и еврейской идентичности, жонглируя фамилиями, датами, цитатами.

Спектакль Бородина можно назвать по-хорошему старомодным, однако не сентиментальным. Режиссер тщательно поработал с актерами, которых более трех десятков. Сильное впечатление производит сценография Станислава Бенедиктова, где главную роль играет поворотный круг, постепенно освобождающийся от мебели и людей.

Один из самых красивых, стильных и при этом натуралистичных спектаклей сезона создал на сцене столичного Театра Наций главный режиссер новосибирского «Красного факела» Андрей Прикотенко по мотивам, как легко догадаться, знаменитого романа Гюстава Флобера «Мадам Бовари».

Но список действующих лиц открывает не госпожа Эмма (Александра Ревенко), а ее обманутый муж Шарль, провинциальный врач, в блестящем исполнении Александра Семчева. Он и становится главным героем и жертвой этой любовной драмы, потому и название сокращено до фамилии. Есть еще один главный персонаж, который так и назван — Персонаж, это мистический рассказчик, иронично сыгранный Еленой Морозовой.

Возможно, часть публики будет раздражена, что многослойная трагическая история, где режиссер, он же автор инсценировки, допустил смену оптики, временами напоминает модное дефиле, а за эффектной сценографией (художник Ольга Шаишмелашвили) скрывается отсутствие логики и мотивировки в поступках ряда персонажей.

Непримиримые конфликты отцов и детей, что бытовые, что идеологические, актуальны во все времена, а потому обращение «современниковцев» к пьесе Максима Горького, написанной в 1901 году, вполне объяснимо. Еще один повод — 155 лет со дня рождения автора. Дата не круглая, тихая, к тому же главный юбиляр года — драматург Островский, но почему бы и не воспользоваться.

Идти на этот премьерный спектакль стоит в первую очередь из-за Александра Балуева. Народный артист России был приглашен на роль зажиточного мещанина Бессеменова, вероятно, потому, что в нынешней труппе «Современника» не нашлось актера, равного ему по силе. Ведь режиссер Павел Сафонов увидел в его герое чуть ли не короля Лира.

Бессеменов не может понять и принять причины неустроенной жизни своих детей: дочь никак не выйдет замуж, сын отчислен из университета. А детям кажутся тщетными попытки отца сохранить традиционный семейный уклад, такая отцовская любовь им не нужна.

У каждого — своя правда. Есть она и у зрителей, которым это зрелище местами кажется излишне душераздирающим, местами скучным.

С упорством, достойным лучшего применения, худрук Пушкинского театра Евгений Писарев второй раз подряд обращается к драматургии Михаила Булгакова: после «Багрового острова» он взялся за «Зойкину квартиру». И оба результата довольно спорны. Причина, возможно, в том, что эту «трагическую буффонаду» времен НЭПа, где юмор и сатира идут рука об руку с мистикой и драмой, постановщик лишает легкости и смеха, видит в ней только историю с плохим концом, с торжеством фатализма.

На режиссерский замысел работают и черно-белые стильные костюмы от Марии Даниловой, и музыка Павла Акимкина. А главное — минимализм эффектной, как всегда в писаревских постановках, сценографии (художник Зиновий Марголин) — над персонажами навис огромный покосившийся потолок, по которому бродят тени, а под ногами — наклонный пол и нет стен, защищающих их от жестокого мира. И всё это лишь добавляет пессимизма и напряжения.

И хотя текст временами сопротивляется, постановщик упрямо гнет свою линию, и длинный спектакль, где заняты прекрасные синтетические артисты, слишком медленно набирает темп.

Эту премьеру ждали особо: македонец Иван Поповски — ученик Петра Наумовича Фоменко и его стилю присущи поэзия, музыка и вообще тонкий вкус.

В итоге мы увидели образцовый спектакль по Чехову, классику-классику, мечту учительницы литературы на пенсии. Всё понятно. Авторский текст на месте, с ним обошлись бережно. Даже чересчур — в том смысле, что на сцену выведены бессловесные эпизодические персонажи, которые часто в постановках «Вишневого сада» остаются за кадром: и еврейский оркестрик в полном составе, и почтовый чиновник с начальником станции тоже отплясывают. Разве что собачка Шарлотты где-то потерялась по пути, хотя и упоминается.

Этот красивый и даже изящный, хотя сценограф обошелся без вишневых деревьев, спектакль нескучно не только рассматривать, но и смотреть. Актеры обаятельны, очаровательны, восторженны, милы и демонстрируют фирменную «фоменковскую» ансамблевость. Однако всё это почему-то не делает их яркими, запоминающимися. А ведь заняты звезды труппы — Галина Тюнина (Раневская), Никита Тюнин (Гаев), Кирилл Пирогов (Фирс), даже эпизодическую роль Прохожего играет Карэн Бадалов. Их коллеги, чьи имена менее известны широкой публике, не уступают в мастерстве. Но почему всё так ожидаемо, так предсказуемо, так правильно?!