Он предпочитает работать на природе, а не в четырех стенах, считает лучшими артистами не людей, а жеребцов — настолько, что готов ставить с ними спектакли. Сам Евгений Ткачук согласен — иногда — сниматься в эпизодах. Актер знает язык животных и уверен, что сила духа русского человека в его вере. О своем пути в искусстве, поющей собаке и плачущем коне артист, сценарист и продюсер рассказал «Известиям» накануне цифрового релиза на Wink и других платформах фильма Романа Михайлова «Наследие».
«Как только начнешь бороться, конь тебя победит»— Вы получили диплом режиссера в ГИТИСе. А реализуетесь по профессии в конном театре «ВелесО». С людьми не хотите попробовать?
— Не могу сказать, что я только с животными общаюсь. У нас в театре большая команда. Мы ездим по всей стране со спектаклями. Другое дело, что мне интересно заниматься конным театром. Не очень хочется приходить в четыре стены, с большим количеством света и аппаратуры. Заразительнее то, что возможно сделать на природе, с естественными декорациями, на предстоящем закате. Каждый спектакль, как и каждый день, неповторим.
— С кем проще — с людьми или с животными?
— С животными проще. С ними важно выстроить язык, и тогда всё происходит абсолютно быстро, понятливо и без вопросов.
— А вы знаете их язык?
— Я думаю, процента на 94. Осталась еще зона для познаний. Я, скажем, еще не встречался с кобылами в спектакле. У нас в постановках только жеребцы. А если свести их вместе — вот это, я понимаю, планочка. Представляете уровень энергии?! Возможно, это какой-то отдельный экспириенс. Доминирование человека в такой ситуации — это огромный и очень интересный поток энергии.
— Рискуете. Тут уже будет не до изучения языка. Тут будет борьба в манеже.
— Никакой борьбы! Как только ты начнешь бороться, конь тебя победит, у него больше силы. С животным только договор.
— Жеребцы плачут?
— Бывает. Я и сам плачу. Всякое может случиться. Я знаю случаи, когда конь нечаянно задевает человека, с которым плотный контакт, наносит увечья, а потом, пока этот человек не появляется на конюшне, конь не ест и не пьет. Человек приходит, и конь возвращается к жизни.
— Жеребцы — хорошие артисты?
— Самые лучшие.
— Как вы им объясняете, что от них требуется?
— Выписываем партитуру. С утра приходим, спрашиваем: «Всё ли понятно? Есть ли вопросы?» (Смеется). Мы сговариваемся внутри тренировок, отрабатываем темп действия — вот наши репетиции и наши задачи. Всё остальное уже творческий процесс. Удивительно, но кони очень любят внимание на спектаклях. Когда его вдоволь, они начинают раскрываться. Когда они не хотят уходить со сцены, это самый потрясающий момент. Начинается хорошая свистопляска. Наша задача — взрастить в них желание общаться с человеком.
— Вы через краудфандинг собирали деньги для театра. На что они необходимы?
— Сейчас мы готовим новое пространство на территории под названием «Каменный стол». Недалеко от Приозерска. Это будет некая творческая застава, на которой будут проходит ретриты и фестивали. Вот там у нас обязательно будут лошади и кони. А возможно, и жеребята. Там есть пространство, чтобы увеличилось поголовье.
— Реально ли собрать через краудфандинг необходимую сумму?
— Абсолютно, у нас четыре проекта с очень хорошими результатами. Полностью состоявшиеся. Люди откликаются и помогают. Где-то нам хватило, где-то мы добавляли свои деньги.
— Ваш конный театр «ВелесО» не хотят взять в реестр учреждений культуры Ленинградской области? Тогда у вас будет бюджетное финансирование.
— Спросите у чиновников, не хотят ли они. Сколько раз мы ходили, никто желания не изъявил. Но периодически возникают гранты. Недавно на поддержание театра дали губернаторский. Приятно, что губернатор нас поддерживает. Несколько лет подряд мы удостаивались чести получить президентский грант.
— Что ставите в своем театре?
— Сейчас мы работаем над концертом с животными и живой музыкой. Это премьера. Он так и будет называться — «Первый концерт».
— Интригуете. Уж не запоют ли лошади?
— Лошадей не обещаю, но поющая собака будет точно.
«Фильмы Романа Михайлова — новое слово в российском кинематографе»— Сейчас на российских цифровых платформах выходит драма «Наследие» с вашим участием. На мой взгляд, режиссер Роман Михайлов заложил в фильм свою скрытую мечту о светлом будущем, о том, что при любой безнадеге есть свет в конце тоннеля. Что вас привлекло в этом проекте?
— Вы правильно почувствовали глубину автора Романа Михайлова. Любая идея, которая приходит ему в голову, складывается в его философию, его понимание вселенной. Меня привлекает спонтанность творческого процесса этого режиссера. Роман Михайлов сейчас доделывает уже шестую картину, я сыграл в трех из них. Первой была «Сказка для старых». Очень рекомендую.
— Этот фильм получил Гран-при фестиваля «Дух огня».
— Абсолютно точно. Вторая картина, в которой я снимался, — «Отпуск в октябре». Она выйдет осенью. Я играю, мне кажется, очень важную роль — диджея. Этот персонаж перекочевал и в следующий фильм «Наследие». Он просто выходит раньше. Фильмы Романа Михайлова — новое слово в российском кинематографе, новое дыхание.
— Вы соглашаетесь даже на маленькие роли или режиссер не предлагает больших?
— У Романа Михайлова я готов не то что сниматься, а просто находиться на площадке. Помогать, приносить что потребуется, просто наблюдать. Мне кажется, это уникальный в своем роде человек. Просто присутствие рядом с ним уже наполняет тебя светом. А что уж там говорить о творчестве. Готов и на эпизод.
— Роман признавался, что прошел сложный путь к вере. Даже побывал в сектах. Это как-то повлияло на фильм, воспевающий православие?
— Понимаете, Роман в этом плане не конфликтует. Он в себе соединяет совсем разные учения. И это, мне кажется, очень верный путь. Он пришел к православию так, как судьба его вывела. Но он не отказывается от нажитого опыта и погружения в другие религии. Фильм «Снег, сестра и росомаха» ответит на разные вопросы о религии вообще, об отношении к сектам, мистификации, которой окружают таких людей. Для меня он очень мощный, позитивный режиссер. От него исходит свет неимоверный.
— Он разочаровался в сектах?
— Не разочаровался, просто отошел. Но через это он видит мир. Это всё — естественный процесс. Поэтому и интересно смотреть его фильмы. Потому что вроде у нас по картинке складывается ощущение, что сейчас всё опять будет плохо, а Роман доказывает, что нет, всё хорошо, все хорошие, и это потрясающе. В этом он видит путь к спасению. У него просто свой подход к трактовке ситуации.
— То есть, если вокруг тебя всё плохо, не верь глазам своим?
— Надо верить и глазам, и ушам, и чувствам. Просто надо успевать считывать информацию на всех уровнях. Вплоть до математического вычисления. Вы же знаете, что Роман Михайлов — кандидат математических наук?
— Он просчитывает успех своих картин?
— Нет, не просчитывает. Он понял сейчас, как делать хорошее кино, и просто без остановки снимает, снимает. Сейчас закончил удивительную историю. Не буду спойлерить, но мне кажется, она снесет голову всем поклонникам экшена. У него своя вселенная, которая берет начало в его литературных произведениях. Собственно, он начал кино снимать, когда начал писать.
— В чем вообще сила духа русского человека?
— Сила духа русского человека — в его вере.
— Кто-то выбирает веру в Бога, кто-то — в чертовщину.
— Как можно верить в Бога и не веровать в дьявола? Это естественно. Осознавая присутствие и того, и другого, в любом случае ты понимаешь, на какой стороне ты, на что ты делаешь ставку.
— Как вам кажется, люди в большинстве своем плохие?
— Люди слабые. У них есть слабости, в борьбе с которыми люди могут стать лучше, либо те берут над ними верх. Всё от лукавого, но человек сам знает, что он делает. Бывает так: ты о чем-то подумал, задал себе вопрос, и первая мысль — она самая точная. Но нет. Мы не удовлетворяемся решением. И начинаются игры разума, где возникают слабости, которые порой уводят человека в сторону, если он поддается. Но тебя так или иначе всё равно приведут туда, куда тебе надо.
— Путь будет длиннее?
— Нет, он не будет длиннее. Это просто твой путь такой. Не надо даже пытаться трактовать его. Просто в какой-то момент ты не был готов к тому или иному, поэтому тебя покрутило, поводило. Ты вернулся на точку и понял, как надо дальше. Таков путь.
— Вы увлекаетесь философской литературой?
— Нет, я мало читаю философскую литературу. Не очень люблю читать, потому что начинаю засыпать. А вот рассуждать на эти темы люблю.
— А с кем из режиссеров мечтаете поработать?
— У Паоло Соррентино, у Бориса Хлебникова посниматься хотел бы, у Сергея Тарамаева. У Никиты Михалкова, конечно.
«Король и Шут» — это энергия, в которую нельзя не верить»— Вы сыграли одну из главных ролей в сериале «Король и Шут». Почему вы рискнули стать Шутом для панков?
— Потому что панк — это одиозная философия нашей культуры. Русский панк — это самое дно, на котором зарождаются светила. Даже на химическом уровне это уже даже не тлен, а перегнившее сознание, которое вдруг взрывается огромной энергетической волной, окатывая всю страну, и это при отсутствии полной поддержки.
«Король и Шут» взлетели на харизме. На потоке во что бы то ни стало выйти на энергию, которой у русского человека очень много. Вот эта дурь, песни, давящие всей мощью звука, дали возможность панкам раскрыться. Это же потрясающе! Как в этом не участвовать? «Король и Шут» — это энергия, в которую нельзя не верить. Для меня стать Шутом для панков было нечто вроде скоморошества. Это тот самый русский лейтмотив, который берет свои корни из русского фольклора.
— Когда брались за материал, какую себе задачу ставили?
— Сыграть Шута. Это образ насмешника, который корыстно исполняет свою работу. Такую себе задачу ставил. А что получилось и как это смонтировалось, это уже не моя вотчина. У создателей были свои ходы, о которых я даже не знал.
— Вы были поклонником этой группы?
— Нет, я не слушал. А друзья мои очень хорошо знают, любят и уважают, даже с кем-то из музыкантов лично знакомы. Мне была интересна группа не с музыкальной точки зрения, а как возможность прикоснуться к одиозному коллективу. Для меня «Король и Шут», в первую очередь, Горшенев. Он — сердце команды. Здорово было во всем этом поучаствовать.
Справка «Известий»
