12 апреля 1972 года на советские киноэкраны вышел фильм «Укрощение огня» — первая картина, приоткрывшая перед массовым зрителем секреты советской космической программы. С момента гагаринского старта прошло уже более 10 лет, шесть лет не было в живых конструктора номер один Сергея Королева, его имя перестало быть государственной тайной — и всё равно съемки картины были окружены плотной завесой секретности. О том, как создавали первый советский космический блокбастер, рассказывают «Известия».
Собирательный образСугубо патриотическая картина «Укрощение огня», восславившая научный и трудовой подвиг советских конструкторов, инженеров, ученых, проложивших человечеству путь в космос, с самого начала сталкивалась с многочисленными цензурными препонами, в результате которых каждый пятый метр отснятой пленки отправлялся в корзину. Впрочем, если вспомнить исторический фон эпохи, удивляться не приходится: космическая гонка между СССР и США была в 1970-х в самом разгаре, и хотя часть информации о советской космической программе (включая имя главного конструктора Сергея Королева) перестала быть секретной, от кинематографистов требовали сугубой осторожности во всем, что связано с демонстрацией реальных космических стартов. А учитывая то, что режиссер картины Даниил Храбровицкий хотел показать космическую программу как можно реалистичнее, пристальное внимание служб безопасности к его работе было неизбежно.
Храбровицкий, выпускник Высших сценарных курсов в Москве, в знаковой для 1960-х философской битве лириков с физиками всегда был на стороне последних. В своих лучших сценариях — «Девять дней одного года», «Поэма о крыльях», «Перекличка», «Чистое небо» — он поэтизировал работу тех, кто дарил человечеству крылья. В «Укрощении огня» он хотел рассказать о жизни главного человека советской космонавтики — Сергея Королева, сделав картину биографической. Но практически сразу начались проблемы. В фильм не разрешили ввести эпизоды, посвященные пребыванию Королева на Колыме и его работе в тюремной «шарашке», попросили сгладить и многочисленные конфликты конструктора с коллегами. Столь существенные изменения жизненных перипетий конструктора уже никак не укладывались в жанр биографии. Чтобы сохранить фильм, Храбровицкий создал образ Андрея Ильича Башкирцева, генерального конструктора ракетной техники СССР. Впоследствии режиссер не раз упоминал о том, что Башкирцев — не Королев, а собирательный образ конструкторов советских ракет.
С цензурной точки зрения этот ход оказался максимально выгодным. Не только Королев, но и другие участники космической программы появились на экране под псевдонимами. Однако посвященные знали, что заместитель главного конструктора Евгений Огнев — это соратник Королева, куратор из ЦК Николай Логунов — маршал Дмитрий Устинов, маршал Головин — главнокомандующий ракетными войсками СССР Митрофан Неделин, а заместитель Башкирцева Леонид Сретенский — зам Королева по испытаниям Леонид Воскресенский. Даже один из главных консультантов фильма, конструктор Борис Черток, был указан в титрах картины под вымышленной фамилией Костюк. Что касается самого Башкирцева, киноведы и популяризаторы науки усматривали в нем черты академика Юлия Харитона, главного конструктора двигателей Алексея Исаева, который, кстати, стал одним из консультантов на съемках. Но исполнитель главной роли Кирилл Лавров признавался: его герой — это Сергей Королев и только он.
«И Даниил Храбровицкий, и я — мы думали только об одном человеке, о Сергее Павловиче Королеве, — признавался позднее Лавров в интервью программе «Мастера искусств». — Это был удивительный человек, и я до сих пор нахожусь в плену его личности. При своей немыслимой самоотверженной работе, полной отдаче своему делу, он был человеком с душой романтика. Фильм давно уже снят, но и сейчас всё, что касается космоса и космонавтов, волнует меня и радует как человека, имеющего личную причастность к этой теме».
На стартовой площадкеХрабровицкий, мечтавший показать в картине работу над космической программой как можно ближе к истине, как мог бился за возможность снимать натуру. «Съемки в павильоне мы старались свести к минимуму, — рассказывал он в интервью журналу «Советский экран». — Даже сцену встречи Башкирцева с Циолковским снимали не на «Мосфильме», а в кабинете Циолковского, где до сих пор всё осталось так, как при жизни ученого».
Настойчивому режиссеру удалось невозможное: впервые в истории создателям фильма разрешили съемку в святая святых советской космической программы — на космодроме Байконур и ракетном полигоне Капустин Яр. Правда, работа в условиях секретности была сопряжена со многими сложностями. Сначала каждую страницу сценария вычитывали работники космодрома, внося необходимые технические правки и вычеркивая сцены, снимать которые не позволяла служба безопасности. Так, любые съемки в командном пункте и центре управления полетами были строжайше запрещены — для соответствующих эпизодов пришлось строить декорации, которые также проходили утверждение: созданные для них многочисленные стенды и пульты производили впечатление настоящих, но были сделаны так, чтобы по ним невозможно было угадать, какая техника используется на реальных объектах. А в дни испытаний съемки и вовсе отменяли, вывозя киногруппу на пикник или на рыбалку в присмотренные космонавтами особо рыбные места.
Каждый снимаемый операторами кадр выверялся до миллиметра, после съемок весь материал отсматривался, всё, что вызывало хоть тень сомнения, безжалостно вырезалось. Как вспоминали участники съемочной группы, кураторы из служб безопасности постоянно ворчали на них: «Мы даже женам не рассказываем то, что вы тут снимаете!» — и отправляли в корзину эпизод за эпизодом. В общей сложности главный оператор картины Сергей Вронский отснял более 5 тыс. м пленки — из них примерно 1 тыс. м пришлось уничтожить по соображениям секретности.
И всё же работа на реальном космодроме, откуда стартовали в космос советские ракеты, многое дала кинематографистам. Как вспоминал позднее Кирилл Лавров, в картину вошло немало эпизодов, изначально отсутствовавших в сценарии и вдохновленных атмосферой стартовой площадки. Одним из них стал выход ракеты. «Когда новую ракету вывозят на стартовую площадку, открываются ворота монтажно-испытательного комплекса, ракета выезжает, впереди нее идет главный конструктор со своими заместителями и помощниками — и все снимают шапки, — рассказывал артист. — И эта картина, и это чудо, невероятное создание рук человеческих — космическая ракета — конечно, эмоционально поражает».
Одна находка, сделанная Храбровицким на Байконуре, оказалась особенно удачной. Начальник команды подготовки пуска, выпускник Военно-инженерной академии Анатолий Челомбитько оказался чертовски похож на Гагарина — и тут же, не отходя от стартовой площадки, получил роль первого космонавта. Благо слов она не требовала: ему нужно было лишь отрапортовать членам правительственной комиссии и пройти к ракете. Храбровицкий здраво рассудил, что у кадрового военного даже без репетиций отдать рапорт получится лучше, чем у актера.
Через тернии к звездамСдача картины тоже далась непросто. Съемки были завершены уже в 1971 году, и фильм предполагалось выпустить на экраны к 10-летию полета Юрия Гагарина. Однако долгие согласования вынудили съемочную группу отложить премьеру. Служба безопасности космической программы требовала всё новых и новых сокращений, переделок сценария. Окончательное разрешение на выход картины, по слухам, дал лично секретарь ЦК Дмитрий Устинов, курировавший советскую ракетную промышленность. 12 апреля 1973 года, в 11-ю годовщину гагаринского полета, картина наконец-то увидела свет.
Позднее «Укрощение огня» ждали новые сокращения — перед тем как отдать картину в зарубежный прокат, из нее было вырезано несколько сцен. Эта укороченная версия, которую мы видим и сегодня, почти на 100 минут короче оригинальной. И всё равно невиданные ранее величественные сцены взлета космических ракет, великолепная игра Кирилла Лаврова и гениальная музыка Андрея Петрова сделали фильм настоящим хитом. В год выпуска его посмотрело более 28 млн зрителей. В 1972 году «Укрощение огня» получило приз «Хрустальный глобус» на кинофестивале в Карловых Варах, а в 1974-м Кирилл Лавров за исполнение роли Башкирцева был удостоен Государственной премии РСФСР имени братьев Васильевых.
Фильм очень тепло приняла семья Сергея Королева. После просмотра картины мать конструктора передала Кириллу Лаврову семейную фотографию с подписью: «Дорогому Кириллу Юрьевичу Лаврову, ставшему родным для нашей семьи». А академик Борис Черток, во время съемок немало критиковавший сценарий за лакировку действительности, позднее, в своих воспоминаниях «Ракеты и люди», написал: «При всех сюжетных недостатках «Укрощение огня» до сих пор остается единственным художественным фильмом, в котором сделана попытка изобразить творческий процесс создания ракеты во всем его трагедийном многообразии».
