Мы живем рядом с великими артистами, которые для нас просто Костя, Сережа, Володя, считает Игорь Зайцев. Он предвидит нападки в свой адрес за фильм об отце Остапа Бендера, но уверен, что это не последняя версия судьбы героя Ильфа и Петрова. Режиссер планирует сотрудничество с онлайн-кинотеатром и участвует в борьбе за молодого зрителя. Об этом Игорь Зайцев рассказал «Известиям» после премьеры фильма «Бендер. Начало».
Бендер на все руки— У фильма «Бендер. Начало» — непростая судьба. Вы снимали его еще во время чемпионата мира по футболу 2018 года. Это как-то отразилось на работе?
— Точно отразилось. Мы несколько месяцев выбирали натуру. Солнечноморск, где происходит действие фильма, у нас должен был играть Санкт-Петербург. Нашли улочки, дворы, площади и радовались, что всё теперь есть. Но когда стали договариваться о съемках, оказалось, что в это время в Петербурге проходит чемпионат мира по футболу. Выбранные нами места будут отданы под фан-зоны или там перекроют движение. Поэтому решили строить декорацию в павильонах «Ленфильма». А роль Черного моря у нас сыграл Финский залив.
— У Ильфа и Петрова нет предыстории о юности Остапа Бендера. У кого появилась идея дописать ее?
— У продюсера Александра Цекало и сценариста Олега Маловичко. Мне эта идея показалась невероятно заманчивой. Авторы предположили, что Бендер не сразу стал пройдохой и мошенником. Он был позитивным, наивным, влюбленным.
— Незавидная роль у сценариста — написать не хуже Ильфа и Петрова.
— Мне кажется, Олег отлично справился. Как только мы начинаем сравнивать, попадаем в неловкую ситуацию. Был торт, его уже съели. Чего плакать по пирожным, которых нет? Когда-то Конан Дойл написал про Шерлока Холмса. Но писатель давно умер, а вариации похождения его героя продолжают возникать. И нет никаких вопросов, почему кто-то осмелился. Такие персонажи, как Остап Бендер, всегда будут вызывать интерес. Думаю, что и через много лет будет новая версия его похождений.
— Вы готовы, что в ваш адрес полетят поленья за то, что покусились на святое?
— Обязательно. Ждем, что в нас полетят камни, бутылочное стекло, о которое можно порезаться. Но я готов к этому. Что бы ни выходило на экраны, есть те, кому нравится, и те, кто настроен категорически.
— Как проводили кастинг на роль молодого Остапа Бендера?
— Более 300 актеров пришли. Был некий образ в голове, ощущение, что он должен быть противоположен тому, что все знают о Бендере. Когда пришел Арам Вардеванян, я понял, что всё сходится. У него горят глаза. Он невероятно пластичен, музыкален, спортивен. Мастер спорта по карате. Все трюки в фильме делал сам.
— И к тому же не потерялся и не оробел перед таким мастером, как Сергей Безруков. Или мне показалось?
— Не показалось. Мало того, Сергей Витальевич после этого фильма пригласил Арама в несколько своих театральных проектов. Сергей оценил и Никиту Кологривого. Он у нас Мишка Япончик. Теперь Никита играет в Московском Губернском театре.
— Понимаю, почему Никита понравится подросткам — он внешне напоминает Моргенштерна. Вы это сделали намеренно?
— Наш герой родился раньше, чем все узнали Моргенштерна. Если это как-то срифмуется у публики, ради бога. Думаю, Моргенштерн не справился бы с такой ролью.
Большой артист— У вас в картине маленькие роли играют большие артисты. Как вы их уговорили?
— Юлия Рутберг для меня Раневская наших дней. Испытываю к ней очень теплое чувство. А еще я давно хотел поработать с актером БДТ Георгием Штилем. Ему почти девяносто. В юности я ездил в БДТ смотреть спектакли с его участием. Штиль — мой кумир. Так как мы снимали в Петербурге, решил, что это шанс, который нельзя упускать, и предложил небольшую роль. На мое счастье, Георгий Антонович согласился.
— За что вы любите Безрукова?
— Это вопрос сложный. Когда ты любишь, очень сложно отвечать. Это невероятно стабильный и талантливый артист очень высокого класса. Я в этом смысле счастливый, потому что снимал Сергея больше остальных коллег: «Есенин», «Каникулы строгого режима», теперь «Бендер». Если на площадке нет настроения, Безруков находит слабое место, и начинается невероятный фестиваль — шутки, пародии. Незаметно у всех открывается второе творческое дыхание. Его герой Ибрагим Бендер, отец Остапа — мастер переодевания и перевоплощения. Может говорить с любыми речевыми характеристиками, даже на иностранных языках. Ибрагим Бендер — совершенный бенефис Безрукова.
— Планируете развивать тему Ибрагима? Был такой прицел?
— А почему нет. Некоторые делают кино про бабушку, про прабабушку, у нас может быть то же самое. Хоть про детство Остапа Бендера снимай.
— Без работы не останетесь.
— Надеюсь на это. Будет продолжение или нет — зависит от продюсеров. Я человек нанятый. По-французски режиссер — réalisateur. То есть тот, кто реализует замысел продюсера.
Незаметные гении— Как вы относитесь к критике в свой адрес? Автор романа «Тобол» Алексей Иванов был не очень доволен вашей экранизацией. Вы с ним разговаривали?
— Нет, контактов после не было. Мы до фильма работали достаточно подробно. Обычно автор сначала пишет роман, а затем продает права на экранизацию. В данном случае было наоборот. Продюсеры заказали сценарий сериала Алексею Иванову. Романа тогда не было. Поэтому некорректно говорить, что мы испортили роман. Он появился после сценария. Можно сказать, автор сделал план, а затем написал роман. И когда мне говорят: «Почитайте книгу, там лучше», — я вам скажу: в ней очень много того, что мы придумали.
— На роль Петра I в «Тоболе» вы пригласили Дмитрия Дюжева. Он же вместе с Безруковым снимался у вас в «Каникулах строгого режима».
— Я его обожаю. Как только меня спросили: «Кто будет играть Петра?», — я сразу сказал: «Дюжев». И началось. Да, Петра I играл Симонов, а еще Золотухин, Петренко. Тут же — Космос из «Бригады». Это бормотание про прошлое, про «было лучше», «сейчас не те артисты, да и школа не та» я не поддерживаю. Да, было. Ну а что делать? Ждать, когда пройдет два поколения и потомки не вспомнят тех, кто был некогда?
На самом деле мы живем рядом с великими артистами, которые для нас просто Костя, Сережа, Володя. Лет через 20–30 лет о них будут говорить, как мы сегодня говорим о Смоктуновском, Евстигнееве, Леонове.
— Рядом с собой не замечаем гениев?
— Я в этом уверен. Порой рядом люди, которые для человечества совершили что-то большое. О них надо снимать фильмы, а они удостаиваются в лучшем случае репортажа.
— Давайте ликвидируем несправедливость. О ком бы вы хотели снять фильм?
— Такое количество достойнейших людей...
— Голливуд собирался снимать фильм про нашего пилота, который посадил самолет на кукурузное поле. Почему не мы?
— В Голливуде актуальность стоит на первом месте. То, что у нас называли «утром в газете — вечером в куплете». Случилась ли трагедия чудовищная, прошел ли тайфун или кто-то подвиг совершил, они тут же из этого делают коммерческий продукт.
— Мы долго запрягаем?
— Да, процесс очень длительный.
— А если появится, будут говорить, что это пляски на костях?
— Такой вариант возможен. Или скажут, что всё переврали.
Борьба за зрителей— Киноиндустрия пострадала от коронавируса. Вас задело?
— Я лично пострадал — не мог ходить на фильмы, на которые хотел. Безусловно, сейчас тяжелая ситуация для кинобизнеса. Ограничения не способствуют развитию. Да и зритель отучается ходить в кино. Ему уже не так важно, чтобы открывался большой экран, было шоу. Зритель готов смотреть в интернете. Так спокойнее.
— Рефлексы другие?
— Боюсь, что так. Независимые продюсеры, глядя на ситуацию, скажут: «Мы подождем, пока все вернутся в кинотеатры». Понимают, что вкладывать деньги в кино, которое зритель не посмотрит, значит обрекать себя на невозврат. Финансируются менее рискованные проекты. Этим же объясняется бурное развитие платформ.
— У вас появились конкуренты?
— Вряд ли. Я кинорежиссер. У меня конкуренты только среди коллег.
— Если платформы оттягивают зрителя, это конкуренция.
— Не скрою, платформы предлагают работу и мне. Мы обсуждаем сериалы и полнометражные истории. Те специалисты, кто дело делает, всё равно будут востребованы. Платформа хочет видеть продукт, который на телеканале бы не показали.
— Провокация?
— В том числе. Есть темы, на которые у каналов есть ограничения, а на платформах нет.
— Творца это заводит или он думает: «А вдруг по рукам дадут?»
— Здесь другое. Когда развалился Советский Союз, ушла система худсоветов. Появилась свобода. Но вопрос: о чем говорить, если обо всем можно? Показать больше голого тела или нецензурной брани? От этого кино лучше или хуже не становится. Нужна интересная история.
У платформ те же проблемы. Пока их очень много. Они себя ищут, используют зарубежный контент. Но чтобы остаться в лидерах, надо отличаться своим особенным продуктом. Для этого должны быть вкус и люди. Думаю, через несколько лет игроков на рынке платформ останется максимум три.
— Разорятся?
— Нет, просто поймут, что это направление не представляет коммерческого интереса.
— Всё нынешнее кино- и телепроизводство строится исключительно на прибыли?
— Не всё. Патриотические кинопроекты, поддерживаемые Фондом кино и Министерством культуры, возможно, не будут прибыльным, но темы эти обязательно надо поднимать. Ведь по большому счету происходят чудовищные вещи: нам показывают американское кино про Джеймса Бонда, а врагом выступает русский человек. А «Миссия невыполнима», где хороший парень Том Круз, а плохой — Владимир Машков? Мы приходим в кинотеатры и кушаем это. Нам показывают, что русские — враги. Кремль надо разрушить? Вообще без вопросов. И все воспринимают это как комикс, а меж тем зрителям делается колоссальная идеологическая инъекция против России. Поэтому наше государство обязательно должно поддерживать патриотическое кино.
— Зрители во всем мире ведомые. Ими манипулируют, а они соглашаются?
— Да. Сегодня только такие крутые и сильные герои могут противостоять этой пропаганде. Борьба идет за молодого зрителя, за его представления о том, в какой стране он живет, в каком мире, что хорошо, что плохо.
Справка «Известий»
