На днях Okko выпустил сатирический сериал «Ира», и стилистически этот проект очень похож на британский хит Фиби Уоллер-Бридж «Дрянь» — похож до такой степени, что в Сети уже пошли намеки на откровенный плагиат. «Известия» посмотрели доступные эпизоды и обнаружили, что сходство это явно не случайное. Но что гораздо хуже, авторы российского сериала позаимствовали у зарубежных коллег не то, что было бы можно.
Сидя на высоком толчкеПонедельник, отделение МФЦ. В приемном окне сидит Ира. Она не может разлепить глаза, всех вокруг ненавидит, внутренний голос сообщает зрителю, что ей плохо. А всё потому, что накануне было хорошо — Ира ходила в клуб, танцевала, перебрала. Плохо ей не только по понедельникам, а вообще: ее раздражает работа, бесят окружающие люди, а мужчины рядом совсем никуда не годятся. Ира сидит на унитазе и говорит с нами о том, как она всех ненавидит, какие все тупые, а особенно — мужики, которые ее окружают.
Секунду, секунду. Что-то все это напоминает. Не британский ли сериал «Дрянь», который выходил в 2016–2019 годах и получил кучу призов, в том числе шесть «Эмми» и два «Золотых глобуса»? И который, между прочим, называют в числе лучших сериалов XXI века. Тот, который придумала, написала и лично сыграла Фиби Уоллер-Бридж на основе своей же театральной постановки. Там было то же самое, и даже больше. Ира обращается к зрителям в основном когда она одна, а Дрянь (имя британской героини за весь сериал так и не звучит) разговаривает с камерой, когда ей заблагорассудится. Сериал даже начинался со скандальной сцены свидания, когда в постели, не обращая внимания на партнера, Дрянь сообщала зрителю, что парень явно что-то задумал. На этих откровениях — жестких, саркастичных, провокативных — строился драматургический скелет трагикомического шоу. Дрянь тоже говорила с нами, сидя на унитазе, только делала она это реже, чем Ира.
Странное получилось заимствование. По крайней мере, о первоисточнике здесь ни на каком уровне зрителю сообщать не собираются. Вероятно, рассчитывают на то, что зритель либо не видел «Дрянь» (что маловероятно), либо давно хотел то же самое, только про Россию — чтобы вместо шуток про Лондон были остроты про Москву.
Допустим, это так. Но давайте поиграем по этим странным правилам (которые легко счесть обычным плагиатом) и сравним оригинал с «адаптацией». Можно поговорить о частностях — вроде того, что у героини появилось имя или о том, что юмор нашей версии стал менее острым и скандальным. Но лучше обсудим то, почему эти сериалы в корне разнятся, и не в пользу российского.
Дрянями не рождаютсяБританская драмеди полюбилась многим неспроста. Героиня здесь тоже искала себя в жизни, меняла мужчин, которых сама же презирала и регулярно унижала, воровала вещи у родственников, врала в глаза и лицемерила, а свои истинные чувства произносила, обращаясь в камеру к зрителю. Слом «четвертой стены», не раз использованный в сериалах (в том же «Карточном домике»), зазвучал здесь как-то особенно свежо — в силу тех откровенностей, которые произносила героиня: от своих реальных переживаний по поводу происходящего до оскорблений в адрес окружения и признаний, что у нее вот-вот начнутся месячные. Важным было то, что стоит за мироощущением девушки-дряни — те ситуации и проблемы, которые ее такой и сформировали.
Чем лучше мы узнавали Дрянь, тем сильнее ей сочувствовали. Ее замороченность на сексе приносила одни несчастья. Она искала любовь, но не могла ее найти, потому что была «подсажена» на секс и не успевала из-за этого еще и строить отношения. Из-за нее погибла ее лучшая подруга, ее не очень любит отец, ею тяготится сестра. Дрянь — одинокая, несчастная девушка, которая никак не может в себе разобраться. Но ее главное достоинство — умение видеть себя со стороны и сокрушительно честно говорить о себе нам — невидимым собеседникам, толпе. Это подкупает, на эту откровенность невозможно не ответить. В Дряни могут увидеть себя даже те, кто живет совершенно иначе.
В случае с Ирой всё сложнее. Вернее, проще, потому что Ира — примитивна. Ее откровенность — следствие ограниченности и цинизма. Она действительно мизантроп, и поэтому её все бесят. Ее парень — да, болтлив и нудноват, он чрезмерно любит авторское кино, мелочен и грубоват. Каждый диалог с ним — настоящее испытание для Иры и ее нервов. Пытается ли она как-то радикально изменить эти отношения? В общем-то, нет. Встречи с другими мужчинами как будто не в счет. Ссоры, после которых наступают примирения, — тоже. Заслуживает ли Ира, неспособная запомнить имя Альмодовара и выговорить фамилию Хржановского (иногда такое ощущение, что авторы специально напихали киноманских шуток, чтобы смешно было только фестивальной публике и друзьям из сериальной тусовки), такого мужчину? Вполне.
Или вот подруга Иры — молодая мать, хоть и в мыле, но с оптимизмом: приглашает ее в гости, чтобы попросить приглядеть за малышом, пока принимает душ. Ира, которая ненавидит всё подобное, от подгузников до сюсюканий, неохотно принимается проявлять заботу. Заслуживает ли Ира такую задачу? Да. Смотришь и понимаешь — поделом.
А все эти люди, которые приходят в МФЦ за справками, апостилями, прописками и регистрациями, все эти бабушки и гастарбайтеры — Ира им так хамит, что непонятно, как ей удается удерживаться на работе.
Но всё это — о том, что жизнь дает ей ровно то, что она заслуживает. Жалко нам эту самовлюбленную, неумную и однообразную девушку? Нет, не жалко. А с чего бы?
И тогда авторы идут на запрещенный прием. В конце первой серии барышня узнает, что беременна: теперь нужно понять — от кого и вообще как-то свыкнуться с этой мыслью. Развитие событий видится вполне себе предсказуемым: Ира должна будет либо измениться к лучшему под воздействием обстоятельств, либо сломаться под их гнетом. Но, скорее всего, первое. То есть перед нами «роман воспитания»: мы должны наблюдать за тем, как она будет становиться человеком.
Хочется ли нам такой лобовой дидактики? Честно говоря, в этом уверенности нет. Когда Ира решает сделать аборт, мы уже знаем, что этого не будет. Ведь героиня цинична по-своему, а авторы сериалы — по-своему. Они знают, что даже очень плохой девушке нехорошо в кадре избавляться от нежелательного ребенка. Но с этого момента доверие к сериалу, претендующему на жизненность (шутка ли — МФЦ показали), исчезает вовсе. Потому что в жизни девушка вроде Иры поступила бы, скорее всего, иначе.
Лекарство от главногоВ «Ире» прием с «четвертой стеной» выглядит неуклюже: после первых же попыток героини заговорить со зрителем это перестает быть чем-то неожиданным. То мы слышим ее мысли вслух, то просто видим ее на унитазе в МФЦ, говорящей в камеру, — здесь ее потуги высказать все самые ненавистные мысли относительно окружающего мира выглядят особенно отталкивающими. И то, что она пришла туда с тестом на беременность, вовсе не оправдывает локацию.
Разумеется, при виде посетителей МФЦ героиня взрывается негативом, при поездке в общественном транспорте (который она, естественно, ненавидит) ее взгляд мечется с одного пассажира, почесывающего волосатый живот, на другого, по-барски расставившего ноги. Разумеется, Ира должна хоть раз заявить с экрана, что не понимает, почему рожать должны женщины, а не мужики. Дрянь была больна, а Ире, похоже, таблетки уже не помогут, ведь они не делают умнее.
Мы, конечно же, погружаемся в мир, который сформировал Иру такой. Суровая мама («характер нордический, есть вибратор» — шутят авторы сериала про героиню Светланы Камыниной), поднявшая семью в одиночку, детство в 1990-е. Но и тут всё стереотипно: если на экране говорят про лихие годы, то иначе быть не может. И неважно, что масса людей, выросших в то время, мыслят совсем не так, как Ира, и недоумевают, когда видят такие сериалы.
В общем, делали «Дрянь», и она получилась. Может, не надо было скрещивать британский сериал с российским материалом так бездумно, а если и заимствовать, то лучшее, что там есть, а не сидение с каменным лицом на унитазе. Может, актриса Ингрид Олеринская — это немного мискаст, потому что в ее самом успешном фильме «Неадекватные люди» у нее был яркий партнер Илья Любимов, а здесь она существенную часть времени вынуждена играть одна. А моноспектакль, к которому тяготеет сериал, — форма трудная, требовательная к мастерству и харизме.
Мы не знаем, как было бы, если бы. Зато видим то, что смотреть и досматривать не очень хочется. Есть даже подозрение, что и без плагиата мы чувствовали бы примерно то же самое.
