Народный артист России Валерий Фокин считает, что карантин привлек в театр нового зрителя, пандемия пойдет на пользу творческим людям, а из интернета спектакли уже не уйдут. Об этом режиссер рассказал в интервью «Известиям» после премьеры «Драмы на шоссэ» — интерактивного онлайн-перформанса по пьесе Бориса Акунина.
— «Драма на шоссэ», о которой уже писали «Известия», открыла новый мультижанровый виртуальный проект Александринского театра «Другая сцена». Как он будет выглядеть?
— Это не проект, а целая программа под названием «Другая сцена». А первым опытом как раз стал акунинский спектакль. В Александринском театре есть Основная сцена, есть Новая, а теперь еще появилась Другая. Она предназначена для интерактивного вещания. Можно сказать, это интернет-сцена.
— Говорят, это будет нечто авангардное. А на виртуальной сцене помимо актеров появятся микробы. Это что за новаторство?
— В рамках «Другой сцены» намечено реализовать несколько проектов, среди них есть и музыкальный, который связан с микробами. Я понятия не имею, что это будет. Курирует программу наш режиссер Антон Оконешников.
— Вы позволяете своим режиссерам фонтанировать идеями?
— Я позволяю и одновременно не позволяю. Если увижу, что микробы расползаются, как коронавирус, проект закончится вместе с режиссером. Это же пока программа: он пишет, фантазирует, рассказывает — это интересно. Когда дойдет до конкретики, что произойдет не раньше конца августа — сентября, тогда и обсудим.
— Онлайн-театр существовал и до карантина. Но тогда смысл был в том, чтобы зрители могли купить билет на сайте театра за 200–300 рублей и получить удовольствие от спектаклей любимых театров, находясь, например, вдалеке от столиц.
— Чаще покупали билеты на интернет-платформах, которые могли позволить трансляцию спектакля онлайн. Как правило, это негосударственные образования. Александринский театр — государственное учреждение. На свои онлайн-трансляции мы билеты пока не продаем. Все трансляции, что у нас проходили в течение двух месяцев, были бесплатными, как и у многих других театров. Но вопрос монетизации обязательно возникнет — не только применительно к нам, он вообще возникнет. Об этом уже говорят коллеги. С интернетом нам придется работать в будущем, когда эта беда с коронавирусом закончится. Ясно, что никуда из этого пространства мы уже не уйдем. Вопрос продажи билетов будет стоять, я уверен. Жизнь заставит.
— Цена будет сопоставима с билетом на офлайн-спектакль?
— Конечно, нет, она будет гораздо меньше.
— В нынешней ситуации руководители театров выступили за пересмотр госзадания. Вашему театру уже изменили первоначальный план?
— Мы сейчас работаем над этим. Полагаю, что многим театрам, и нашему в том числе, госзадание, естественно, скорректируют. Ведь вся наша жизнь поменялась. Мы потеряли доход, многое не успеваем. Например, уже не удастся в срок выпустить какие-то работы.
— Раньше с театров требовали отчет по посещаемости, количеству проданных билетов. Не может ли новая реальность внести коррективы и теперь будут отслеживать количество просмотров спектаклей в онлайн?
— Посмотрим, может быть, этот вопрос и возникнет. На сегодняшний день у нас 2 млн онлайн-просмотров. Это очень много. Возможно, это учтут. Ведь мы показываем спектакли исключительно нашего репертуара.
— Вы анализировали, кто эти 2 млн зрителей: ваши преданные поклонники или к ним прибавилась и новая аудитория?
— Конечно, прибавилась. Были зрители из Сибири, с Дальнего Востока, из-за границы. Это огромная аудитория. Смотрели спектакли люди, которые в Петербурге были лишь однажды, но в театр не попали, хотя и слышали об Александринке. Теперь, сидя дома, они впервые посмотрели наши постановки.
— Можно сказать, что карантин привлек нового зрителя в театр или вы таких надежд не питаете?
— Скорее театр нового зрителя заинтересовал. Этими онлайн-трансляциями мы выполняем свою культурную миссию. Наша задача состоит в том, чтобы в эти тяжелые моменты пытаться как-то скрасить жизнь людей, показать им что-то новое. А насколько мы их привлекли... Позже будем судить. Жизнь покажет.
— На Западе во многих театрах до конца года не ставят в афиши премьерные спектакли. Полагают, что полноценно смогут начать работать только в 2021 году. Когда вы рассчитываете представить новую постановку?
— Если новый сезон откроется в сентябре–октябре, первой будет премьера Андрия Жолдака «Нана» по роману Эмиля Золя. Спектакль он не успел выпустить из-за начавшейся пандемии. Но для планирования премьеры надо, чтобы планы театра совпали с возможностями режиссера. Андрий живет за границей. И его приезд возможен при условии, что в сентябре откроется международное авиационное сообщение. У нас много нынче нюансов. Ну а на декабрь мы запланировали премьеру спектакля по пьесе Горького «Дети солнца» в постановке Николая Рощина.
— Министерство культуры направило в правительство «дорожную карту» с планом выхода из карантина культурных учреждений. Связывались ли с вами, интересовались вашими предложениями?
— Связывались. Какие-то предложения по тому, как мы видим нашу будущую жизнь, мы давали. У нас этими вопросами занимается директор. Он консультируется с Минкультом по целому ряду экономических и финансово-организационных вопросов.
— Вы планировали, как будете соблюдать правила безопасности, держать дистанцию, рассаживать людей в зале?
— Как я могу планировать то, чего не знаю? Мы сейчас живем как на войне. Не знаем, что случится завтра, через неделю. Если зрители должны будут сидеть через одного, через ряд или введут ограничение на количество посетителей, тогда и будем думать, что делать.
Много будет проблем при выходе зрителей из зала, например. Вопрос с билетами нужно решать. Хотя, возможно, придется играть на ползала, цену нельзя ни в коем случае повышать. У людей не будет денег. Кроме того, боюсь, зритель не побежит вприпрыжку в театр. После всех этих событий многие психологически станут бояться посещать публичные места. Это целая история, в ней нам еще придется разбираться, но не сейчас, а когда поймем, какие будут введены ограничения.
— До начала карантина вы предложили создать Ассоциацию театральных режиссеров. Как сейчас обстоят дела с этим проектом?
— Задумка так и осталась задумкой. Сейчас не до нее. Давайте подождем выхода из нынешней ситуации, тогда и вернемся к ассоциации.
— Кроме театра вы еще планировали снимать кино. Что за фильм?
— Он называется «Сегодня.2016». Это международный проект. Мы уже долго им занимаемся — сначала на Новой сцене Александринского театра появился спектакль с аналогичным названием. В литературной основе постановки и фильма фантастическая повесть «Огонь» Кирилла Фокина.
— Недавно Роспотребнадзор выпустил рекомендации для съемочных групп. Некоторые восприняли их как руководство к действию и возобновили прерванные пандемией съемки. А вы?
— Мы тоже работаем над фильмом, хотя сроки съемок перенесли. Надеемся, в августе всё-таки начнем снимать.
— Вы один из немногих среди ваших коллег, кто считает, что пандемия даже хороша для искусства. Чем?
— Любые перемены хороши, если только вместе с водой ребеночка не выбрасывать из тазика. В творчестве должны быть перемены. Поэтому я спокойно смотрю на всё происходящее и даже считаю, что это неплохо. Хотя, конечно, нам придется работать в совершенно непривычных условиях. Возможно, режиссерам надо больше внимания обратить на актеров. Сосредоточиться на внутреннем мире человека, он тоже поменялся благодаря пандемии. Драма и на пустой сцене может быть сыграна мощно и ярко. Надо думать. Может, эти новые эстетические предложения дадут импульс для художественных проявлений.
— Зарплату не придется сократить?
— Мы пока не сокращаем. Платим из собственных сбереженных средств. Если зарплаты и сократятся, то минимально. Думаю, Министерство культуры нам поможет. Конечно, ожидается секвестр общего российского бюджета. Понятно, что есть целый ряд отраслей, на которые в первую очередь пойдет финансирование. К сожалению, театр не медицина. Ну что ж, можно и потерпеть, ничего страшного.
— Сколько театр потерял на билетах?
— За два месяца театр потерял не только на билетах, но и на арендных отношениях, на запланированных гастролях по России и за границей, где мы должны были получать гонорары. Если всё посчитать, это довольно серьезная сумма — миллионы, и не один десяток. Около 60% внебюджетных доходов — то, что театр зарабатывал сам, мы потеряли.
— Не ждете компенсации?
— Какую-то часть компенсации, конечно, закроют, но полностью — нет. Иллюзий питать не надо. Мы не одни такие. А пока театр с 1 июня в отпуске. 30 августа, надеемся, мы проведем традиционный сбор труппы и откроем свой юбилейный 265-й сезон.
Справка «Известий»
