Генеральный директор Пермского академического театра оперы и балета им. П.И. Чайковского, член Совета по культуре и искусству при президенте Российской Федерации Андрей Борисов рассказал «Известиям», как живет третий по значимости музыкальный театр страны в год коронавируса и своего 150-летнего юбилея.
О проблемах и их решении— Нынешний сезон оказался для вас сложным вдвойне: после ухода Теодора Курентзиса труппа работает без худрука. Вы как директор сосредоточили в своих руках и административное, и художественное руководство. И вот тут к локальной кадровой проблеме добавилась глобальная — грянул коронавирус, отменивший и премьеры, и гастроли, и ваш знаменитый международный Дягилевский фестиваль...
— Фестиваль пока перенесен с июня на конец августа, но официально о его проведении или отмене мы объявим позже, когда вернемся к нормальной жизни.
— В связи с этим простой вопрос: как настроение, Андрей Александрович? Не унываете?
— Уныние — это грех! Не новость, что пандемия затронула все грани человеческой жизни, все социальные аспекты. И культура, в частности, музыкальный театр здесь не исключение. Причины для уныния, конечно, есть: Пермский театр оперы и балета несет колоссальные финансовые потери, живет в ситуации неопределенности и стресса. Но так живут все театры...
— И что с этим делать?
— Сейчас вместо одного четко очерченного плана на ближайшее будущее надо иметь три с менее явными контурами. Директорский корпус должен проявить чудеса креативности, моральной выдержки и интеллектуального огня, для того чтобы ситуация была управляемой и устойчивой.
— Интеллектуальный огонь — это, конечно, звучит красиво, но не слишком ли пафосно?
— Миссия театра — и особенно в трудные времена — поддерживать моральный дух и витальный тонус людей, питать их энергией жизни и создавать поле любви. Театр подобен храму, где человек находит радость и утешение в тяжелые дни. Здесь можно обрести стойкость и веру в себя. Поэтому Пермский театр оперы и балета пытается создать позитивную творческую повестку, помогающую людям жить, делающую их сильными и адекватными.
— Например?
— Из-за карантинных мероприятий театр во всем мире утратил ту часть своих уникальных возможностей, что связаны с его магической составляющей. Магия театра — сложное взаимодействие энергий, идущих со сцены в зал и, наоборот, из зала на сцену. В сущности, каждый хороший спектакль должен быть потрясением для зрителя, порталом в неизведанное и неиспытанное. Именно это обстоятельство делает театр неуязвимым перед кино, телевидением и другими видами искусства. Если, конечно, театр адекватен современности, а не пребывает в эстетическом карантине, в творческой изоляции.
Новые вызовы, связанные с коронавирусом, перевернули ситуацию. Театр вынужден спешно искать новые пути коммуникации с публикой, чтобы выполнять свою миссию — поддерживать зрителя в его самоизоляции и одновременно удерживать его в своей орбите. Коронавирус рано или поздно пройдет, а вот взаимоотношения со зрителем останутся. Америки не открою: Пермская опера, как и многие другие театры, сделала ставку на трансляцию своих лучших оперных и балетных спектаклей, симфонических концертов и документальных фильмов об истории театра, его творческом наследии, его артистах. В этом году, кстати, нашему театру исполняется 150 лет. Датой его основания считается 24 ноября 1870 года. И этот юбилей не должен пройти незамеченным.
О виртуализации— Вы как зритель одобряете театр в виртуальном пространстве или осуждаете?
— Знаете, и обычная обеденная вилка может стать грозным оружием, если ею воспользоваться не по назначению. Интернет-трансляция спектаклей — это, с одной стороны, неизбежность и важный инструмент взаимодействия со зрителем, с другой — эрзац, суррогат, неполноценный заменитель живого зрелища, противоречащий самой природе этого творческого института.
— Даже если это хорошая профессиональная запись?
— Запись — это всегда усеченный образ спектакля, когда видеорежиссер управляет зрительским вниманием. В то время как в театре ровно наоборот — зрительское внимание самостоятельно и вы сами «монтируете» для себя спектакль. И в этом случае мы всегда будем проигрывать кино. Конечно, Пермская опера имеет свою видеостудию с профессионалами своего дела, яркими творческими людьми, и это сделало возможным работу театра в режиме едва ли не телевидения с качественным визуальным контентом. У нас работает своя редакция, которая отбирает спектакли и концерты, готовит интервью с артистами, дирижерами, режиссерами и хореографами.
— Вы регулярно выходите в эфир?
— Да, трансляции Пермской оперы в дни карантина получили базовую структуру, которой мы стараемся придерживаться. Понедельник — это симфонические или камерные концертные программы. Вторник — документальные программы, посвященные истории театра, его дирижерам, хореографам, режиссерам, артистам. По средам — оперные постановки. Четверг от трансляций свободен. В пятницу приглашаем на балетный спектакль. Суббота отдана детям, показываем детские спектакли и концерты. А в воскресенье — трансляция наиболее удачных, легендарных спектаклей
— И это наверняка ваша «Травиата» в постановке американского гения Роберта Уилсона. Я видел ее дважды на премьере с разными составами, но всё равно посмотрел трансляцию.
— Она собрала у мониторов по всему миру 78 тыс. зрителей!
— То есть, учитывая, что ваш зал рассчитан на 843 места, чтобы собрать такую аудиторию, вам бы пришлось сыграть ее 92 раза!
— Такой большой и живой интерес вызван как режиссерской концепцией, когда сюжет оперы возведен до метафорических высот с символическим содержанием, так и музыкальной интерпретацией Теодора Курентзиса. Кстати, не меньший интерес у публики к трансляциям балетных спектаклей, особенно к постановкам нашего главного балетмейстера Алексея Мирошниченко.
Трансляции позволяют не только поддерживать круг поклонников театра, но и расширять его за счет новой публики, значительная часть которой составляют иностранные зрители. Вообще внимание к нам со стороны зарубежных любителей оперы и балета очень велико. В том числе профессионалов. Пермская опера включена в мировой художественный контекст, является его неотъемлемой частью.
О деньгах— А нет опасения, что по причине кризиса, вызванного пандемией и уходом Курентзиса, рейтинг вашего театра упадет?
— В последние годы у нас работали ведущие мировые режиссеры — Ромео Кастеллуччи, Роберт Уилсон, Питер Селларс и другие. Нынешняя ситуация с закрытием границ диктует смену ориентиров — на первый план выходит российский музыкально-театральный рынок. Поэтому среди режиссеров, сотрудничающих сегодня с нами, можно увидеть молодых лидеров отечественного театрального процесса. Это, например, Марат Гацалов, Константин Богомолов, Максим Диденко, Василий Бархатов.
Потребуется серьезная стабилизация ситуации, чтобы театр вернулся к активному зарубежному сотрудничеству. Это касается и ведущих артистов, часть из которых иностранцы, причем они работают на постоянных контрактах. Курс рубля сказывается на их материальном положении в российских условиях, делает театр менее конкурентоспособным при рекрутинге. Снижение бюджетных ассигнований приведет к изменению художественной составляющей. Стоимость постановок неизбежно снизится.
В ситуации кризиса в экономике денег невозможно будет получить ни у государства, ни у бизнеса, отсюда — увеличение постановок экспериментального плана, где смыслообразующие элементы спектакля не прячутся за дорогими декорациями, костюмами и спецэффектами.
Режиссерам придется больше фантазировать, однако, как говорится, голь на выдумку хитра. Порой снижение бюджета спектакля, финансовые или иные ограничения и рамки идут художникам только на пользу. Еще один важный момент: эпоха умопомрачительных гонораров звезд сцены закончилась. Стоимость выступлений знаменитых артистов будет оптимизирована и существенно снижена.
О будущем— После снятия карантина что будет сделано в первую очередь?
— Театрам предстоит очень хорошо поработать над возвращением людей в зрительные залы. Для этого нам нужны не столько реклама и пиар, сколько новые оригинальные постановки, динамика выхода которых должна ускориться. Качество творческих решений должно вырасти. Как я уже сказал, какое-то время, пока границы между государствами на замке, нам следует рассчитывать только на отечественных режиссеров, дирижеров, оркестрантов, певцов, танцоров.
Кроме того, есть шанс реализоваться копродукционным постановкам в рамках российской музыкально-театральной поляны. Будут усиливаться точки взаимодействия между отечественными музыкальными театрами, чтобы снизить издержки на производство спектаклей и повысить их качество. Это непростая история, но вполне возможная. Не исключено, что некоторые театральные институции будут подвергнуты оптимизации. Экзамен выдержат не все менеджеры и худруки театров.
— То есть, говоря простым языком, кого-то просто распустят, закроют или, в лучшем случае, объединят?
— Посмотрим. Очевидно, что изменения в театральной сфере неизбежны. Музыкальный театр — самое дорогостоящее зрелище, оно не окупается и всегда и везде требует дотаций государства или поддержки спонсоров, меценатов. При этом опера обходится едва ли не дороже балета.
Симфонические программы также дороги и практически не окупаются. В новой реальности следует ожидать снижения финансирования, поэтапных секвестров бюджетов. Это потребует особого напряжения сил театрального менеджмента, чтобы сохранить творческие коллективы и обеспечить высокий художественный уровень спектаклей.
— Вы будете делать ставку на проверенные и легко продаваемые хиты или Пермская опера, как и до пандемии, будет удивлять мировыми премьерами и раритетами?
— Самоизоляция не может поменять сущность людей. Зрители сегментированы. Одним нужен легкий, развлекательный спектакль. Другим — спектакль с совершенно иной интеллектуальной нагрузкой. Всё так и останется. Революций не предвижу.
— Многие эксперты считают, что после окончания пандемии театральный мир уже не будет прежним, что не стоит ждать сложносочиненных и высокотехнологичных спектаклей...
— Как я уже сказал, увеличится количество малобюджетных экспериментальных постановок, однако интерес и зрителей, и творцов к высокотехнологичному зрелищу не угаснет и после стабилизации экономики всё вернется на круги своя. Возможно, я оптимист, но только так и можно достойно нести флаг музыкального театра!
