«Дорониной вернут МХАТ на прежнем месте в прежнем виде»

«Уберут всё, поскольку это всё ставилось при Боякове», — уверена бывшая заведующая литературной частью МХАТ имени Горького Мария Ватутина. «Известия» выслушали позицию нового гендиректора Владимира Кехмана. Теперь пришел черед высказаться другой стороне мхатовского конфликта. Мария Ватутина попала в список сотрудников, которых уволило пришедшее в конце октября руководство. О том, что стало тому причиной и какие творческие планы у театра, бывшая завлит рассказала «Известиям».

— Скажите, почему вы решили уйти из МХАТа?

— Я ушла, потому что мне предложили написать заявление об увольнении. Я сказала: «Нужно вам придумать обоснование». И тогда мне предложили по соглашению сторон.

— «Соглашение сторон» означает финансовую компенсацию?

— Да, по соглашению сторон — это компенсация. Потому что я сама не понимаю, почему я должна была уходить. Причин по работе нет, и никаких других тоже нет. Таким образом, мне нужна была компенсация. Ну как при сокращении. По сути, это замена сокращения, поскольку мою должность нельзя сократить.

— На ваше место уже нашли человека?

— Вы знаете, я не уверена в этом. Мы не общаемся с Владимиром Абрамовичем [Кехманом]. Когда заместитель директора по общим вопросам и отдел кадров мне предлагали уволиться, они сказали, что придет завлит, который был при Дорониной. Это Ореханова Галина Александровна.

— Ей много лет.

— Приезжала на собрание 9 ноября на инвалидной коляске. Это была вторая встреча труппы с Кехманом. Может быть, в театре будет потом не она, а ее представители. От имени Татьяны Васильевны [Дорониной] тоже действует представитель. Передают ее пожелания.

— То есть ее на ту встречу пригласили?

— Да.

— А вы на тот момент знали, что вам предложат уйти?

— Я не знала. Хотя, конечно, понимала, что меня отсюда будут увольнять. И, надо сказать, я заранее собрала вещи.

— Много таких, кто понял, что их будут увольнять, и их уволили?

— Да, конечно. Потому что была заявлена политика вернуть не только Доронину, но и репертуар. И избавить МХАТ от всего этого якобы, мракобесия, которое ставил Эдуард. В том числе от его ближайших сотрудников.

— То есть это сотрудники администрации? Или и артисты тоже?

— Нет, артистов пока не трогают.

— Значит, дирекция?

— Да. Ну это весь огромный творческий департамент. Потому что очень много служб, репетиционная часть, проект «Открытая сцена». Не знаю, закрывается ли гастрольный отдел, но гастролей не будет.

— Почему?

— По-моему, гастролей не было при Дорониной. В общем-то, возвращается всё, что было при Татьяне Васильевне. Сегодня даже ходят батюшки по театру с песнопениями и изгоняют бесов.

— А какой ремонт собрался делать Владимир Кехман, ведь театр уже отремонтировали?

— На первом собрании я спрашивала его о ремонте. Он ответил, что будет меняться оборудование сцены. И еще ему не нравятся кресла. Кресла мы меняли, но обтягивали просто другим материалом. В общем, кресла нормальные. Сколько раз люди были на спектаклях, и их устраивало. Но для него это не тот уровень.

— Захар Прилепин остается в театре?

— Остается. Как минимум, чтобы выпустить премьеру по своей книге «Женщины Есенина». Это год мощной работы. Во всяком случае, премьера назначена на начало декабря. Потом посмотрим. У него незавидное сейчас положение, прямо скажу.

— Он же был помощник худрука, а худрука сейчас нет.

— Он был не помощник, а заместитель художественного руководителя по литературной части. Худрука нет — может, и должности такой не будет. Сейчас всё переименовывают. Поэтому отправляют людей в Питер, в Михайловский театр, чтобы там перенимали опыт.

— Какой, например?

— Например, там вместо главного инженера — служба аутсорсинга. Приходят и сотрудников гоняют.

— Что еще решил поменять новый гендиректор?

— У меня одна формулировка: Дорониной вернут МХАТ на прежнем месте в прежнем виде. Будет весь ее репертуар, будут ее артисты. Они и были в театре, не выходили из штата. Вернулась доронинская система.

— Все спектакли, которые в течение последних трех лет ставились, снимут?

— Ну потихоньку все. Во-первых, те спектакли, которые были на Малой сцене: «У премьер-министра мало друзей», «Слово о полку Игореве», «Мифический муж и его собака», «На стриме» исчезнут. Если только их не переведут через какое-то время на третью сцену. Если получится по декорациям, хотя туда всё равно невозможно поставить их.

На Большой сцене уберут «Красный Моцарт», «Некурортный роман», «Нюрнбергский вальс», «Пиноккио», «Розовое платье». «Лавр», наверное, в декабре еще будет, потом уже нет. «Чудесный грузин» — само собой. А дальше не знаю. Может, «Вишневый сад» тоже уберут. Поскольку это всё ставилось при Боякове.

Проще вернуть другие спектакли. Если они смогут их вернуть. Потому что половина актеров умерли или уже в возрасте. Декорации надо найти, понять, где они.

— Говорят, хотят вернуть «Так победим!». Это спектакль, в котором Ленина играл Александр Калягин.

— Да. Может быть, в связи с тем что главным персонажем является Ленин. Может быть, это Захар даже предложил. Во всяком случае, эта пьеса затребована в литчасти.

— А какие еще затребовали пьесы?

— «Вассу Железнову», «Таланты и поклонники». И обидно еще, конечно, то, что много премьер было задумано и репетировалось. «Скупой» с Леонидом Якубовичем, «Обручение» с Евдокией Германовой — режиссера этой постановки Ренату Сотириади тоже уволили. Планировался спектакль Андрея Кончаловского «На дне». Шемякин прилетел для работы над «Песочным человеком». Подобрали артистов. Музыку для спектакля начал писать Максим Фадеев. Прекрасные были эскизы.

— И их тоже не будет?

— Нет, конечно. Ни «Хлорофилии», ни «Братьев Карамазовых». Будут «Сказки в шатре» Алисы Гребенщиковой.

— А Кончаловский чем не угодил?

— Не знаю. Кстати, еще «Сцены из супружеской жизни», наверное, тоже снимут. Это же было сделано при Боякове.

— Но ведь всё это время Министерство культуры финансировало и поддерживало театр?

— Были потрачены бюджетные деньги, из наших налогов. Часть, конечно — это привлеченное финансирование, частное. Но ведь люди работали, создавая и отдавая нам свою прибыль на создание спектаклей. Это всё работало, чтобы люди шли в театр. И они потянулись сюда. Скандировали, аплодировали прекрасным спектаклям. Три года над этим работал огромный коллектив.

Есть еще вопрос нравственный. Да, действительно, при приходе Эдуарда многие спектакли из репертуара Татьяны Дорониной были сняты. Но ведь Эдуард приходил сюда с определенной целью, я так думаю. Когда его назначали, очевидно, цель была одна: чтобы в театр пошли люди. Чтобы он был не гробом на Тверском бульваре, мимо которого люди крестясь проходят, а чтобы это было живое место, современное. И это было сделано, здесь обижаться не на что. Прежние спектакли надо было бы очень долго восстанавливать, осовременивать, репетировать заново. А вскоре начался ковид: локдаун, 25% зала, потом 50%. Естественно, Эдуард сделал единственно верное, причем пророческое решение — он поставил 17 премьер в тот год. И театр в ковид имел прибыль. Все задолженности перед бюджетом, перед госзаказом были покрыты.

Угрюмый МХАТ превратился в живой организм. У нас был создан прекрасный коллектив. Здесь не было никаких сплетен, никаких раздраев. Мы работали как отлаженный механизм.

— Было много тех, кто критиковал деятельность театра и лично Боякова. Скандалы возникали постоянно.

— Вы знаете, я сейчас прихожу к выводу, что это, конечно, была организованная кампания, кровавая борьба за место в этих стенах.

— Думаете, у защитников Татьяны Васильевны оказались более сильные ресурсы?

— Когда приходят к человеку, имеющему власть, и говорят, что там унижают, оскорбляют, отгоняют от ролей актеров, идут спектакли ниже пояса, губится русский традиционный театр... Хотя три года наш манифест был о том, что у нас русский драматический национальный психологический театр. Единственный островок, где не глумятся над драматургией. Но это был язык. В общем, это была неправильно поданная информация. Наверху послушали одну сторону.

— Как вам кажется, Татьяна Васильевна все-таки приедет в театр, как надеется новая дирекция?

— Да, я думаю, что она приедет. Единственное, что, конечно, она не будет работать здесь каждый день. Но, может быть, она согласится быть художественным руководителем. Каждый день увольняется по несколько человек: пишут заявления, но на самом деле это увольняет администрация. Когда настолько вычищается всё, что было создано за три года, значит, дан карт-бланш. А он дан, чтобы вернуть МХАТ Дорониной. Как вернуть? Чтобы она его получила в таком виде, в каком он был три года назад.

— Те люди, которые были на договорах как приглашенные артисты, — с ними тоже расстанутся?

— Спектакли пока и идут, так что контракты действуют с артистами. А дальше будет их перезаключение, думаю. Это вновь прибывшие звезды труппы Алика Смехова, Ирина Линд, Алиса Гребенщикова и другие. Спектакли отменяются, а кто-то из актеров только в них и были заняты. Значит, им играть будет нечего. Надеюсь, им найдут роли в старых спектаклях. А то может получиться, что, как бы в отместку за тех пятерых актеров, которых Эдуард не выпускал на сцену, и с этими так же поступят.

— Вам не кажется, что вся эта история началась со скандала с Ольгой Бузовой?

— Давайте вот с какой стороны посмотрим. Есть художественный руководитель театра, которому, дан карт-бланш некоей художественной политики. Он принимает решение, то или иное. И получается, что сейчас государство вынудило уволиться художественного руководителя за его творческое решение.

Бузова играла 15 минут в театре. Играла нормально, все смеялись. Она не главную роль исполняла. Это было художественное решение. И если режиссер Рената Сотириади сочла возможным пригласить Олю Бузову, значит, она ей нужна. Кстати, актрису можно было заменить с легкостью. А не снимать спектакль. Конечно, причина не в ней.

Кроме того, я вижу здесь еще один аспект. Понимаете, мы объявляем на всю страну человека, гражданина России, неприличным. Вам не кажется, что это травма? И дай Бог всё это пережить Ольге.

— Ее попрекают тем, что не имела права стоять на святой сцене МХАТа.

— Она в правах ограничена?

— У нее нет диплома театральной актрисы…

— Ну много у кого нет. Потом, почему не обращают внимания на другие спектакли других театрах, которые вообще ниже пояса? Нет, это, конечно, лишь повод, чтобы зацепиться.

— У вас есть какие-то предложения? Куда вы пойдете?

— Сейчас ведутся переговоры. Надеюсь, место я себе найду. Но ужасно неприятный осадок от того, что обесценена трехлетняя работа коллектива, который дневал и ночевал в театре. Потому что были кризисные моменты, когда по несколько премьер подряд, когда надо срочно готовить буклет, похожий на исследовательскую книгу, по «Лавру». И все — дизайнеры, информационщики, пиар — вкалывали. А получается, что это ушло в вечность. Это были одноразовые шприцы. Исполнительные органы приняли решение в угоду одной личности.

— Вы имеете в виду Татьяну Васильевну.

— Да. Решение, совершенно необоснованное в отношении других людей. И знают ли принимающие решение, что здесь сейчас творится?