Театр — место повышенной ответственности и личного примера, уверен Владимир Машков. Народный артист России ведет селекционный отбор будущих артистов, планирует идти в Госдуму и не состоит в соцсетях. Об этом худрук Театра Олега Табакова рассказал «Известиям» после премьеры спектакля «Страсти по Бумбарашу». Хит «Табакерки» начала 1990-х годов вернулся обновленным, помолодевшим и снова собирает аншлаги.
Другой спектакль— В возобновлении «Бумбараша» занято 47 человек. Это в несколько раз больше, чем в вашей постановке образца 1993 года. Насколько сложно было задействовать практически всю труппу?
— У нас большой творческий организм, о котором мечтал и над созданием которого много трудился Олег Павлович Табаков, и он очень хотел, чтобы «Бумбараш» вернулся в репертуар. Для меня работа над этой постановкой идеологически и практически — некое подведение итогов моего присутствия в театре и в школе в течение трех лет. Я считаю, что наш коллектив находится в потрясающей форме.
У нас сильнейшая актерская труппа. Кроме того, в спектакле занят весь курс Школы Табакова, набранный мной два года назад. Важно, что ребята выходят на сцену вместе с разными поколениями артистов. Конечно, достигнуть такой степени слаженности и взаимодействия было непросто. Но артисты разделяли замысел и были в импровизационном поиске.
— Другие худруки делают ставку на приглашенных звезд, вы решили сделать звезд из молодых актеров. Изначально была такая стратегия?
— Это стратегия нашего театра, вы правильно сказали. Не мной она придумана. Олег Павлович создал театр в подвале, из небольшой группы своих студентов. И этот эксперимент дал прекрасные результаты. Ученики Табакова стали лидерами в театральном деле. Мы продолжаем путь мастера.
Артист должен как можно раньше испытать успех и быть готовым к нему. Поэтому Олег Табаков открыл колледж для одаренных детей. Теперь обучение в Школе Табакова идет по интегрированной экспериментальной программе, соединяющей программы среднего общего и высшего образования.
— Вы переформатировали колледж в вуз. Если раньше он был единственным в своем роде, то теперь у него серьезные конкуренты?
— Театральных колледжей в Москве тоже несколько. Но в этой форме образования, на мой взгляд, есть одна большая проблема. Отучившись три года и девять месяцев, молодым профессионалам нужно работать, а их не берут в театр, потому что они без высшего образования. Им нужно поступать в вузы. Но на третий курс не всегда берут. Ребята поступают на общих основаниях, и учатся еще четыре года. В итоге получается восемь лет обучения. В 25 лет молодой артист давно должен быть на сцене. А он только ищет работу. Это провал.
У Школы Олега Табакова есть еще одно, пожалуй, главное отличие — к нам поступают ребята после 9–10 класса. Это раннее актерское образование! Мы предложили добавить к нашей программе еще один год. Пять лет обучения — и ребята получат диплом о высшем образовании актера театра и кино. А мы — молодых, 20-летних профессионалов.
— Как говорил Олег Павлович, в 14 лет актриса Яблочкина уже дебютировала на сцене.
— И Ермолова. И много, кто еще. Эта профессия требует раннего изучения своих чувств и эмоций, как и в балете. Дети очень быстро взрослеют. 15 лет — то сложное время, когда у молодого человека самый большой выплеск эмоций.
— Надо успеть зафиксировать?
— Именно. Русский психологический театр — это, как мне кажется, наука. Все исследования Станиславского были направлены на изучение психологии, раннего распознавания таланта и его поддержку. Чувствам учатся, их нет у человека в полном наборе сразу. Отношения, мотивация связаны с разумом, именно поэтому заниматься развитием артиста нужно начинать как можно раньше.
— Для большего погружения вы водите детей по музеям?
— Мы направляем их внимание, воображение на путь, который прошли мы и те, кто был перед нами. «Усвой, что сделали предшественники, и иди дальше», — сказал Лев Толстой. Поэтому у ребят есть и музеи, и мастер-классы профессионалов мирового уровня. И уже есть результат.
Роль Бумбараша играет Севастьян Смышников, выпускник прошлого года. Яшку — Владислав Миллер, окончивший колледж два года назад. Недавно он был отмечен престижной премией «Хрустальная Турандот» за роль Хлестакова в «Ревизоре». Для меня это большая радость, я вижу очевидный успех. Геля Пахомова, которая играет Варю, — однокурсница Владислава, Паша Чернышев очень много занят в репертуаре. Ребята успевают где-то и на «халтурку» сбегать. Но их жизнь здесь, в театре.
— Евгений Миронов, первый исполнитель роли Бумбараша, посмотрел спектакль. Как он оценил молодежь?
— Женя был на прогоне, самой первой встрече ребят со зрителем. Прошел он достаточно успешно, всё было хорошо.
Очевидно, что «Страсти по Бумбарашу» 2021 года — абсолютно другой спектакль, смыслы поменялись за это время уже несколько раз. Мне было интересно исследовать взаимоотношения происходящего на сцене и реакции в зале. Это дает понимание, кто же мы сейчас, насколько люди циничны или, наоборот, с юмором.
Страх и жизнь— Может, мы добрее стали?
— Может быть. Это еще предстоит понять. Я помню, в 1990-е годы, когда играли «Бумбараша», на сцену выходили красные, и зал очень веселился. Сейчас этого нет. Я вижу больше сострадания. Это же наши отцы, деды, прадеды, братья. Это некое зеркало, которое начинается в нас. Зеркало для меня — один из важнейших символов театра.
— Вы поняли, почему брат идет на брата?
— Прежде всего от самой чудовищной человеческой особенности — эгоизма. «Я бы это сделал лучше, если бы ты мне не помешал». «Я был бы счастлив, если бы не ты». С этого начинается любая битва с близкими, из-за этого брат идет на брата. Гражданская война может начаться, как это было в России в 1990-х, на дебатах в Государственной Думе. Когда там устраивали даже не драки — побоища. Это меня тогда шокировало. А когда священник снял крест и бил им по голове депутата, это ли не символ гражданской войны? У тебя одни убеждения, а у меня другие.
— А как же любовь?
— О любви вся литература. А то, что происходит с нами, — от страха. Он правит нашей жизнью. Люди либо поддаются ему, либо сами начинают его создавать. И все мы идем к главному страху жизни — смерти. А до любви еще добраться надо. Безусловна только материнская любовь.
Как раньше мы называли свою Родину? Братская страна. И народы в ней жили братские. Это была суть нашей жизни. Но мы отринули ее. Начались вспышки, которые будут происходить и дальше.
— Пока мы обратно не объединимся?
— Это единственная надежда, хотя и романтическая. Вы правильно сказали: «Может, мы стали добрее?» Я работаю в театре, моя профессия предполагает романтический взгляд на жизнь.
— Чего боится Владимир Машков?
—Того же, чего и все. Единственное, что я наверняка знаю: если сейчас будет рушиться потолок, я не ломанусь к двери, откидывая вас. Уверен, что не поведу себя, как безумное животное.
А остальное… Вот, смотрю спектакль и боюсь, что занавес не пойдет, что сейчас артист споткнется, миллион страхов. Страх — это обязательная часть нашей жизни, только глубоко верующие люди бесстрашны, потому что победили смерть.
— Вы боитесь смерти?
— Слава Богу, я здоров и привит, поэтому в данный момент о смерти не думаю.
— Ваши артисты играют с такой отдачей, будто это последний спектакль. Чем вы мотивируете их?
— В театре всё происходит здесь и сейчас. Величайший бейсболист Джо Ди Маджио, муж Мэрилин Монро, на вопрос, как ему удается оставаться в прекрасной форме, ответил: «Я всегда стараюсь провести лучшую игру. Потому что кто-то меня может увидеть впервые». В этом смысле театр для меня очень опасное место. Люди приходят сюда либо раз и навсегда, либо раз и никогда больше. Я уважаю свою профессию, потому что в ней возможна единственная форма существования — как в последний раз.
— Вы три года худрук и можете осознать, какие усилия предпринимал Олег Табаков, создавая свой театр, работая в МХТ, открывая колледж, помогая нуждающимся. Вы оценили, каковы были усилия?
— Это не всё, что Олег Павлович параллельно делал. Он — император. Такие люди, как Табаков, Ефремов, Товстоногов, Любимов — редчайшие метеориты.
Мы всегда осознавали масштаб личности Олега Палыча. У него было два инфаркта в молодости, он несколько раз был близок к смерти. Его уход был шокирующим, потому что все были уверены: Табаков — непобедим. Он обладал величайшим талантом актера, педагога и режиссера, причем о последнем не любил говорить, как-то стеснялся, видимо. Товстоногов, его учитель Ефремов — вот они настоящие режиссеры для него.
Театр — место повышенной ответственности и личного примера. Я не авторитарный человек, мне не нравится отчитывать кого-то, это нелепо. В театре ты должен быть внимателен, дружелюбен — и в предчувствии события. Вот это правильное рабочее творческое состояние.
Без отпуска— Вы читаете телеграм-каналы?
— Нет. Не понимаю, что такого удивительного для себя там можно найти.
— Как вы относитесь к тому, что вас называют «амбидекстр»?
— Прекрасно. Это же приличное слово. Человек, у которого одновременно работают оба полушария мозга. Я и должен быть амбидекстром, так как отвечаю за театр и школу.
— Какие обвинения в свой адрес вы не приемлете? Например, что ответите тем, кто обвиняет вас в увольнении ветеранов театра?
— Каких ветеранов, что вы? Это молодой театр, ему 35 лет. Тогда я тоже ветеран. Молодые дядьки, о чем разговор. Ну-ну, и чего я сделал?
— Пишут, мол, Машков уволил из театра Андрея Смолякова, Павла Табакова, Марине Зудиной мало ролей дает.
— Здесь всё открыто, по любви. Все перечисленные артисты прекрасно продолжают работать по профессии, можно и у них спросить.
— Вы с ними не ссорились?
— Я — нет. В нашей профессии очень много личного, но его не должно быть слишком много. Это мое убеждение. У нас не просто театр, а театр и школа. Рядом с нами воспитываются молодые артисты, которые будут следующим поколением. Поэтому каждый должен быть примером существования в театре.
С момента, когда меня назначили художественным руководителем, я из театра не выхожу три года, вообще никуда. И так здесь хорошо. А кому-то трудно было понять или принять, что театр — это главное место работы. Всё остальное — халтура. На телевидении и в кинематографе нет таких требований к артисту, как здесь.
В кино может сыграть любой, даже в американском. Если ты не можешь закричать и заплакать, есть способы привести в состояние истерики даже неэмоциональных людей. А в театре работают только профессионалы, в нашем — точно. Я знаю, так как здесь почти с момента открытия. Был студентом и уже играл в первом спектакле «Табакерки». Энергия театра и ответственность артиста, которая тогда была, будет сохраняться.
Если артисту трудно выбрать, я не могу бесконечно подстраивать работу всего коллектива к его графику, это нелепо. Мы подписываем контракт на спектакль, но ты не в штате. Ведь сотрудники должны восемь часов быть в театре, каждый день. Они за это получают деньги.
— Штатные сотрудники.
— Да. А я отвечаю за деньги, которые мне дают для артистов. Поэтому сейчас здесь те люди, которые точно будут продолжать деятельность театра. Уже сейчас среди молодых ребят, уверен, есть будущий художественный руководитель.
— Вы видите среди них преемника?
— Не вижу, но надеюсь, что есть тот, кто так же будет волноваться о театре и школе. Дай бог нам всем здоровья до 150 лет.
— Как вам удалось заманить к себе Валентина Юдашкина? Он уже создал костюмы для двух спектаклей. Может, есть планы и на новую работу?
— У меня есть задумки продолжить с ним работу, он великий художник и великий кутюрье. А пригласила его Алла Сигалова для работы над спектаклем «Моя прекрасная леди». Он сразу откликнулся и сделал более ста потрясающих костюмов.
А уже потом я пригласил Юдашкина, когда ставил спектакль «И никого не стало» по пьесе Агаты Кристи. Валентин очень точно ориентируется в эпохе. Его чувство стиля безукоризненно. Я рад, что рискнул и соединил его в работе с великим скульптором Александром Рукавишниковым. Он создал «Атом Солнца», еще скульптурную группу, посвященную Олегу Павловичу Табакову, которую установили около театра на Сухаревской. А декорации делал впервые.
Не за деньги— Как вы восстанавливаетесь? Вы отдыхаете?
— Я не напрягаюсь. Просто очень увлечен этим делом. Отпуска у меня три года не было и пока, я так понимаю, не намечается. Не страдаю. Я в отличной физической форме сейчас. Так что спасибо большое врачам, что спасают нас, и Богу, что дает возможность реализовываться так, как когда-то мне пожелал Олег Табаков, «полно и интенсивно».
— Зачем вам необходимо идти в Госдуму?
— Если есть возможность сделать то, о чем мечтал Табаков, я это делаю. Наш театр с отборочными турами проехал полстраны от Калининграда до Владивостока, мы посмотрели несколько тысяч ребят на отборах, и у нас сложилась довольно полная картина об уровне учеников 9–10 классов. Часто ребята, которые собираются к нам поступать, не в состоянии сформулировать и выразить свои мысли, у многих проблемы с дикцией. И они очень мало читают, поэтому у большинства отсутствует воображение.
Понимаю и то, что система театрального образования тоже давно не подвергалась пересмотру. Если есть возможность привлечь к этой проблеме внимание государства, надо ею воспользоваться.
Я также против актерского образования за деньги, это аферизм. Когда в вузы берут обеспеченных, а не талантливых, выгнать их нельзя, ведь они платят. А отчислять надо! Талант нельзя долго имитировать, дальнейшая судьба в нашей жесткой профессии у бездарного артиста сложится грустно, а то и трагически. Вы говорите о том, что я расставался с артистами — это и дальше будет происходить, не на своем месте актер несчастен. И со студентами буду расставаться. Два года назад мы отсмотрели две с половиной тысячи ребят. Взяли 24. Сейчас на втором курсе учится 15 человек, и не факт что все они перейдут на третий курс.
— Селекция?
— Именно. Мы придерживаемся того же принципа, что и Олег Павлович. Учитель только открывает дверь, ученик сам входит. Если я дверь распахнул, а вы мнетесь, я ее закрою. Не могу тратить время попусту, как не могу тратить время на артистов, которые не хотят его тратить на театр, учиться, ликвидировать пробелы в своих навыках — движении, речи, голосе. Раньше у нас театр был маленький, в подвале. А теперь мы играем на большой зал. Здесь человек чувственно существует на высоком эмоциональном, практически аффективном уровне, и нужно, чтобы голос, тело и нервы выдерживали. Процесс обучения у актера бесконечен.
Справка «Известий»
