Кирилл Немоляев считает, что на тяжелую музыку его подсадил ныне известный актер Александр Лазарев. Не жалеет, что покинул сцену Большого театра ради карьеры теле- и радиоведущего. И уверен, что музыка и юмор — его путеводные звезды. Об этом музыкант, продюсер и шоумен, создатель творческой лаборатории Forces United рассказал «Известиям», отметив 30-летие выхода в радиоэфир культовой музыкальной программы 1990-х «Нержавеечка».
«Мой дедушка в один год умудрился обременить двух разных женщин»— Ты был артистом балета Большого театра, когда страна узнала тебя как остроумного радио- и ТВ-ведущего. Программы «Дым под водой», «Нержавеечка», «Забытые имена», «Крутятся диски» были очень популярны. Как музыка вытеснила балет из твоей жизни?
— Артист миманса Большого театра Дима Печерин как-то попал на радиостанцию SNC Стаса Намина. Зная о моей увлеченности музыкой, он позвал меня в эфир поговорить про рок. И я стал приходить в студию регулярно. Потом Дима, как это водилось у советских артистов, остался в США, поехав туда на гастроли, а меня приняли в штат SNC. С 1991 года я начал вести программы «Отзовитесь, гарниры» и «Нержавеечка». Позже мне удалось попасть на питерское ТВ, где мы уже делали телеверсию последней. В таком параллельном режиме — артист балета, ударившийся во все тяжкие «металла», — я просуществовал где-то лет шесть.
— Сегодня ты существуешь в своей творческой лаборатории Forces United (FU). Год завершается. Что сделано?
— В 2021-м вышло два альбома, на подходе еще один. Чем еще хорош Forces United: в него можно любую концепцию затащить. Например, в октябре вышел новый альбом «Forces United Hits From Metal Musicals, Часть 1» с американским вокалистом Марком Боалсом, что пел на легендарной пластинке Ингви Мальмстина Trilogy, и бразильским певцом Тьягу Бьянчи (группа Shaman). Среди других участников — вокалисты Сергей Мазаев («Моральный кодекс»), Петр Елфимов («Гран-КуражЪ»), Евгений Егоров («Эпидемия»). На альбоме собраны хиты из еще не вышедших мюзиклов и рок-опер FU, придуманных по известным сюжетам, в том числе авторские треки «Клеопатра» из одноименной рок-оперы, «Песня Ихтиандра» для мюзикла «Человек-амфибия».
Есть там и песни из произведений, концепции которых мы придумали сами. Например, «Самый скучный человек» — одноактная рок-опера о жизни Михаила Андреевича Суслова, главного идеолога Политбюро СССР. В нашем случае это, конечно, этакая постмодернистская тема. В рамках Forces United мы уже создали несколько альбомов крупной музыкальной формы. Это и упомянутый «Мавзолей» (2017), и «Предания о преданных и предателях», Часть 2», который вышел в этом году.
— Кирилл, твой отец Всеволод Немоляев — балетмейстер и режиссер Большого театра, тетя Светлана Немоляева — знаменитая и любимая всеми актриса. Расскажи немного о твоей семье.
— Мой дедушка, кинорежиссер Владимир Викторович Немоляев, был большим хулиганом, поскольку в один и тот же год умудрился обременить двух разных женщин, и от одной родился мой папа, а от другой — Светлана Немоляева. Естественно, с семьей Светланы Немоляевой и Александра Лазарева я много общался в детстве. А их сын Саша, его обычно все звали Шуриком, по сути, подсадил меня на тяжелую музыку. В юношестве мы много времени проводили вместе, балдея от песен Deep Purple, Rainbow и сольников Гиллана.
Тетя Света всегда считала, что я абсолютный фрик, дядя Саша воспринимал меня посерьезнее. Сейчас я даже больше общаюсь, переписываюсь с супругой Шурика Алиной — шутим, обсуждаем что-то.
«Когда я только попал в Большой, первой моей ролью была партия воды»— Ты прослужил в Большом театре десять лет. А почему землю носом не рыл, дабы стать звездой?
— Первая причина — выбор этой профессии был сделан за меня родителями. Второе — рост у меня немаленький, а, как известно, самые успешные и знаменитые артисты балета люди не столь высокие, за исключением, пожалуй, Александра Годунова. И дело здесь в банальной физике, так как крутому танцору нужны короткие и сильные ноги-руки — рычаги, чтобы проще взмывать в воздух, крутиться. Поэтому данных, кроме актерского мастерства, у меня не было. А третье — лет с 12 я понял, что музыка в первую очередь и юмор во вторую — это те мои путеводные звезды, которым стоит следовать. С балетом было всё ясно — кроме каких-то гротесковых ролей второго плана, мне ничего не светило.
— С кем-то из труппы Большого дружил, общаешься сейчас?
— С некоторыми коллегами-однокашниками поддерживаем отношения посредством соцсетей. Не уверен, что я назову сейчас фамилии артистов балета, что привлекут внимание непосвященной общественности. Это, например, брат Геннадия (Гедиминаса) Таранды Витал, Виталик — так мы его называли. Вот с ним мы общались, дружили. Он, как и я, был способен на какие-то сюрреалистические выходки.
— Какие, например?
— Мы же работали в кордебалете. И это та позиция, откуда можно смотреть на то, что происходит на сцене, с определенной долей иронии. Когда я только попал в Большой, первой моей ролью была партия воды, а вернее, капли в балете «Ангара». На сцену все «капли» должны были выходить в таких «менингитных» шапочках и с «водорослями» на руках. Задачей-минимум каждой «капли» было не столкнуться и не спутаться «водорослями» с соседней, задача-максимум — исполнить свои движения, чтобы вместе всем изобразить волну. И когда перед спектаклем я пришел в гримерную, то увидел, как Виталий Таранда готовится к роли капли. При этом у него наклеен огромный нос из гуммоза, а его в балете используют, чтобы подчеркнуть особые черты лица, образ, например, в ролях Спартака или Ивана Грозного. А тут среди десятков «капель», что по идее должны все быть на одно лицо, вдруг появлялась одна с огромным носом.
«Вот приехал ВВЦ, будет праздник на крыльце!»— Вместе с ТВ-радиокомментатором Дмитрием Губерниевым вы работали над рок-оперой «Мавзолей» и записали трек «Ветер биатлона», который стал гимном этого вида спорта. Как сложился ваш союз?
— Помимо «Мавзолея» и «Ветра биатлона» я еще продюсировал и занимался концепцией Диминого альбома в рамках его хард-рок-проекта «У микрофона». Альбом вышел летом 2020 года. Так что у нас с Дмитрием давнишний творческий союз, я его искренне люблю. Несмотря на всю эту медийность, в которой он купается, он, во-первых, знает свое дело — и спортивное, и музыкальное. Во-вторых, он, что говорится, за своих пасть порвет. Просто хороший человек. Знаю, что разные люди по-разному к нему относятся, но Дима борется, бьется, несмотря на весь негатив окружающий.
— Помнится, в конце 1990-х совместно с рядом других авторов ты выпустил занятную книгу «Истерия СССР». За ней последовала «Истерия рока». От этих сочинений, особенно от первого, веяло этаким полуфантастическим сарказмом в стиле Пелевина или Сорокина. Какие-то из сюжетов книги сбылись?
— В отличие от того же Владимира Сорокина, который по большей части описывает будущее, в книге «Истерия СССР» мы говорим про прошлое, максимально абсурдизировав определенные технические или житейские процессы. И действительно, наши, казалось бы, абсурдные мысли оказались недалеки от истины. В частности, мы писали о том, что Алексей Леонов выходил в открытый космос якобы с целью вынести из космического корабля ведро с продуктами жизнедеятельности космонавтов. И впоследствии выяснилось, что у американцев довольно долго не было туалетов на их кораблях и поэтому они летали в памперсах. К слову, в рамках программы «Джемини» астронавты работали в космосе аж 14 дней в огромных памперсах!
С этой книгой связаны курьезные ситуации, когда написанное принималось за чистую монету. Например, канал «РТР» и программа Виталия Вульфа давали цитаты, ссылались на нее как на источник информации. В программе «Вести» выходил сюжет о юбилее ВДНХ, в котором журналисты, цитируя «Истерию СССР», сообщали, что якобы первоначальное ее название «ВВЦ» расшифровывалось как «Волостной выездной цирк». И что, мол, само место нынешней ВДНХ, где останавливался этот цирк со всякими сопутствующими представлениями, ярмарками, выставками, происходившими рядом с его шатром, получило название «ВВЦ». И что, дескать, в народе даже ходила такая прибаутка «Вот приехал ВВЦ, будет праздник на крыльце!». Именно с этой фразы и начинался тот сюжет 1999 года.
— Твое мнение по поводу истерии по ковиду? Привился ли ты?
— Да, я привился, и жена моя тоже. Но я не могу сказать, что от этого я чувствую себя в безопасности. Как это ни печально, но я думаю, что всё это очень надолго. Грустно, ибо это в первую очередь влияет на сферу искусства, наших свобод — в частности, свободы передвижения и общения. Но что делать, кроме как адаптироваться к новой реальности? Нужно находить в ней радость.
Благодарим «Клуб Алексея Козлова» (Москва) за помощь в проведении съемки.
Справка «Известий»
