В России одна проблема — нет мощного национального кино, считает Антон Мегердичев. Режиссер уверен, что сегодня мы перестали уважать людей за деньги, а эпоха потребления ушла безвозвратно. Об этом и его новая работа, объясняет автор блокбастеров «Сердце пармы» и «Движение вверх». Про это, а еще про то, каких историй ждет зритель, почему его не удивить комедией и когда появятся патриотические фильмы, Антон Мегердичев поговорил с «Известиями» накануне выхода в прокат его свежей картины «Бывшие. Happy end».
«Сейчас такое время, когда продолжения требует не история, а зритель»— В прокат выходит ваш фильм «Бывшие. Happy end». Рейтинг ожидания — 10 из 10. Вы не боитесь разочаровать зрителя?
— Я уже ничего не боюсь. Ну кого-то, может, разочарует, кого-то удивит. На то и кино. Главное, чтобы равнодушным не оставило. Такой высокий рейтинг — целиком и полностью заслуга творческой команды, которая выпускала сериал «Бывшие». Их наработка на аудиторию. Интересно, какая будет реакция у кинозрителя. Любопытно, подтвердится этот статус или нет.
— Народная артистка России Эра Зиганшина предстанет перед зрителем в неожиданном амплуа. Фактически: над ней издеваются герои. Сопротивлялась ли актриса этому?
— Эра Зиганшина на редкость молодая по духу актриса. Ей было очень интересно пошалить. Сыграть одурманенную запрещенными препаратами старушку, а потом еще стать жертвой похитителей — с таким материалом народной артистке хотелось поэкспериментировать.
— История главных героев в исполнении Любови Аксеновой и Дениса Шведова на вашем фильме закончится или будет продолжение?
— Сейчас такое время, когда продолжения требует не история, а зритель. И если фильм будет иметь коммерческий успех, думаю, это возможно. Но, мне кажется, там очень хороший, добрый финал. Мы видим героев как сложившуюся пару, практически живущих семьей. Это уже не бесконечный роман, за которым наблюдали в сериале.
— О чем ваш фильм?
— «Бывшие» — фильм о навсегда ушедшей эпохе потребления. Когда людей расстраивала их психосексуальная жизнь, количество денег, карьера, наличие «Мерседеса». И в наши дни всё материальное в одночасье стало обесценено. Парадигма успеха сейчас трещит по швам. Мы перестали уважать людей за деньги. И это то, что меня не разочаровало, а то положительное, что можно извлечь из ситуации, которую мы с вами переживаем.
Фильм «Бывшие» можно назвать, в какой-то степени, историческим. Потому что он о том времени, которого уже нет и никогда не будет.
— Каково было продолжать успешный проект, сделанный не вами, имеющий армию поклонников? Снять полный метр по сериалу — вызов или авантюра?
— Мне принесли сценарий. И я подумал: «Какой хороший. Надо его снять». Кастинг, сделанный предыдущим режиссером, виртуозный. И работать с этой командой — удовольствие.
В какой-то степени «Бывшие. Happy end» — иная реальность, мелодраматическая, в которой я еще не работал. Все мои предыдущие работы для меня были вызовом по масштабности, желанию удивить зрителя картинкой, добиться от него какого-то физиологического эффекта. Я пытался посмотреть на кино как на шоу.
«Кино с сахарным сиропом, призывающее ни о чем не думать, не соберет залы»— А какое кино сейчас ждут зрители?
— Это самый большой вопрос, на который нет ответа. Например, когда выходило «Сердце пармы», я четко понимал, что это самое неудачное время, которое можно только представить. Непонятно, какие должны быть темы, зачем зрителю идти в кинотеатр, когда всё пылает и горит. Наверное, должны быть отвлекающие картины, комедии. Но выяснилось, что в тяжелые времена развлекательные жанры не особо работают.
Какое кино ждут зрители? Хорошее, и желательно, чтобы в нем была философская идея. Это зрителя провоцирует на размышления и отвлекает. Кино с сахарным сиропом, призывающее ни о чем не думать, не соберет залы.
— Ваши фильмы зарабатывают рекордные суммы в прокате. Вы, наверное, с легкостью находите бюджеты на съемки?
— Бюджеты ищу не я, продюсер. Во всех моих случаях деньги есть сразу. Меня приглашают, когда все финансовые вопросы уже решены. Так или иначе, всё сложнопостановочное кино, которым я занимался, в нашей стране сначала формулируется финансово.
— Звезда на афише всегда залог успеха?
— Продюсерское мнение — сейчас уже на лица не ходят. Ходят на что-то большее. Прошли те времена, когда, условно говоря, если Вячеслав Тихонов или Евгений Леонов в кадре — народ пошел в кино. Но если продюсеры создают маркетинговый проект, они обязательно добавляют медийных лиц. Собственно говоря, кастинг «Движения вверх» был сформулирован по такому принципу. Все, кто ростом меньше двух метров, должны быть звездами. А те, кто больше — баскетболисты, неизвестные артисты.
— А на «Сердце пармы» как собирали команду?
— Было у нас несколько хедлайнеров. Но никто не ставил задачу получить именно звезду. На пробы шли актеры молодые и достаточно известные. И доказывали свое существование в кадре. Понятно, что Евгений Миронов эту тему сделает. Ему достаточно было одного разговора. То же самое можно сказать и про Сергея Пускепалиса, про Федора Бондарчука, про Виталия Кищенко. Но всё равно были пробы. Без проб никто не вошел в кастинг «Сердца пармы».
— Раньше в цене были брутальные герои, потому что кино снимали про бандитов. Потом появился спрос на красавчиков. Сериалы о гламурной жизни штамповали один за другим. Сложно ли было найти лица для исторической русской драмы?
— Никто наверняка не знает, как выглядел человек в 1450 году. Существует теория, что у них даже мимические способы передачи информации были другие. В XV веке люди должны были почаще улыбаться, чтобы на большом расстоянии встречному было ясно, что на него никто не бросится. Люди были более подвержены опасности.
Для них очень важны были запахи и тому подобное. Если по-настоящему в этом копаться, можно много интересного для себя открыть. Но кинозрителя не особо интересуют научные изыскания. Ему надо что-то понятное. Мне кажется, ряжеными там никто из героев не был. И клюквы в сахаре там тоже не было. Оператор Сергей Астахов старался, чтобы картинка не вызывала отторжения, была убедительна и на экране не выглядела потемкинской деревней.
— Сейчас появилась потребность в патриотическом кино. И даже чиновники готовы финансировать такие проекты. Уже десять месяцев идет СВО, а снят всего один художественный фильм. В чем причина?
— Настоящее патриотическое кино, которое остается в сердцах народа — это высший пилотаж сценарного искусства, режиссуры и таланта. И даже в период Великой Отечественной войны было снято от силы две, три, может быть, пять фильмов, которые останутся на века. А снималось много чего. Так что даже сейчас снять стоящее патриотическое кино — очень сложная задача. И нельзя сделать это плохо. Когда это на скорую руку, чтобы быстро освоить бюджет, — получается абсолютно обратный эффект. Я это наблюдал. Может быть, именно из-за этого такие фильмы не появляются. Уж больно тема серьезная.
К сожалению, чувство любви к Родине с бесконечным ее восхвалением уже не проявляется. Тут надо идти какими-то нешаблонными решениями. Все-таки мы не похожи на людей 1941 года. Да и кино в те годы вообще считалось магией. Это было новое искусство. А сейчас у каждого в телефоне есть видеокамера, по разрешению конкурирующая с той, на которую снимали кино в 1990-е годы. И при умении любой может снять художественное кино. Но как-то удивить зрителя, направить по нужному пути очень сложно. Зажрались мы, уже видели всё, что можно.
— А вы не планировали попытаться снять такое кино?
— Для меня нет никакого барьера приступить к такому проекту. Я эксперт сценарной группы в Фонде кино, прочитал много сценариев. Но пока не довелось прочесть ни одного на эту тему. Может быть, правильней взять сложившийся роман, которому лет 15–20, и попытаться его экранизировать.
«Сергей Пускепалис прожил жизнь — дай бог каждому»— «Сердце пармы» — одна из последних работ Сергея Пускепалиса. Вы неоднократно снимали его в своих картинах. Кем он был для вас?
— Мы с ним сотрудничали начиная с картины «Метро». Сергей Пускепалис мой друг. Это был очень открытый человек, с которым я регулярно встречался, и каждая встреча была для меня праздником. Очень многому я научился у него, в режиссуре, в работе с актерами. Он же тоже режиссер.
Сергей Пускепалис прожил жизнь — дай бог каждому. Выясняется, что он успевал столько, что я вообще не понимаю, как он жил. «Сердце пармы» была не последняя его роль. Мы еще будем смотреть достаточно долго его новые работы. Кроме того, он занимался политикой, общественной деятельностью, руководил театром в Ярославле, был режиссером. И еще, он жил в разных концах страны.
Смерть всегда приходит неожиданно. Погибает именно тот, от которого ты этого никогда не ждешь. Сергей был абсолютный жизнелюб. Не знаю ни одного человека, который бы его не любил. Феномен.
— Кино — больше бизнес или это все-таки искусство?
— К сожалению, всё больше кино отходит от понятия искусства. Что плохо. Режиссер уже не всегда автор. У него часто забирают это право продюсеры. Парадокс, который меня всегда бесит: кино, очень близкое к понятию искусства, зачастую коммерчески неэффективно. Не знаю, то ли потому что есть какая-то злая воля — кормить зрителя суррогатом, чтобы на нем лучше зарабатывать. То ли это этап развития человечества. Например, 50–60 лет назад люди ходили в кино и плакали. Причем массово. На выставки надо было умудриться прорваться. Искусство было магнитом. А сейчас кто ходит по выставкам? Какая часть населения покупает билет в кино или в театр?
— Участь фестивального кино вообще непредсказуема.
— На настоящее кино ходит очень маленький процент ценителей. Но если не будет элитарного, не будет и массового. В этом парадокс. Кино должно консолидировать огромное количество людей в одном месте. Это необходимо делать. И когда эти люди будут приходить смотреть яркие, доступные и ранящие души картины, в результате самые продвинутые из них увлекутся иным жанром.
— Вы видите, в чем кроется проблема российского кинематографа?
— В России одна проблема — нет мощного национального кино. Чтобы у нас выходило по 5–8 значимых картин в год, которые бы собирали аудиторию. А вокруг них уже базировались те или иные ответвления — арт-хаусные, фестивальные, детские картины. У нас это всё в бесконечно зачаточном состоянии. Только в Новый год речь идет о каком-то коммерческом успехе в прокате. Десять дней января, а дальше всё уходит в пустоту. Не окупается практически ничего. И это происходит 30 лет с заверениями, что мы делаем зрительское кино. Проблемы как были, так и остались.
— Сложно было попасть в предновогодний прокат с «Бывшие. Happy end»?
— Проект «Бывшие» продюсируется одной из самых успешных, а может быть, самой успешной продюсерской компанией Yellow, Black and White. И они способны поставить свои релизы в то время, в которое хотят. Я думаю, для них это не проблема.
— Эпоха «Елок» закончилась?
— Может быть, она никогда не закончится. Потому что это гениальный продюсерский проект. Альманах таких новогодних историй. Он вечен. Вопрос, опять-таки, в его реализации.
— Тимур Бекмамбетов — всероссийский Дед Мороз, который начал эту историю с «Елками». Может, он и не представлял, что они будут иметь продолжение.
— Потому что надо уметь ценить то, что перед вами на поверхности. Вы думаете, что это ничего не значит, а это очень важно. И проект «Елки» доказал это.
— Что вы смотрите в Новый год?
— Как правило, хожу в кино со своими дочками на детские фильмы. Знаю весь контент от 0 до 10 лет.
А взрослое кино вообще очень мало смотрю в последнее время. Только по необходимости. Для меня любое смотрение — это труд, не развлечение. Потому что просмотр очень внимательный.
— О чем бы вы хотели снять кино?
— Масса вещей, которые я не умею делать, хотел бы научиться. Потому что считаю, что режиссер — это дилетант, пересказывающий историю. Но этот дилетантизм помогает разговаривать на одном языке со зрителем. А я все-таки хочу делать зрительское кино. Попытался бы снять комедию. Поработал бы в музыкальном жанре. Для меня это интересно, я очень люблю музыку.
Справка «Известий»
