Новый экшен с Джеки Чаном «Рыцарь теней» — веселый фильм-сказка для всей семьи. Легендарный актер боевиков общается с призраками, творит из воздуха причудливые предметы, но, если надо, как всегда, бросается в рукопашную. Артист снова самостоятельно исполнил более 90% трюков в картине и считает, что самое главное в кинопроизводстве — это чтобы всем вокруг тебя было комфортно и радостно. Перед выходом фильма в России Джеки Чан ответил на вопросы «Известий».
«Я еще ни разу не играл ученого»— «Рыцарь теней» спустя четыре года после премьеры в Китае наконец добрался до России. Как думаете, будет он у нас понят?
— Мне кажется, он должен всем понравиться. Это такой красочный жанровый микс: тут и фэнтези, и комедия, и, конечно, боевые искусства. Там много ярких приключений, которые будут понятны в любой стране, и это семейное кино, оно подходит для всех возрастов.
— И у вас там не очень привычная роль…
— Да, я еще ни разу не играл ученого. Пу Сунлин — реальная историческая личность. Ну, вернее, мой персонаж создан на основе его биографии, понятно, что в нашем фильме все вымысел. Но Пу Сунлин был действительно великим писателем, который написал превосходные, а иногда очень странные рассказы, а еще он был поэтом и каллиграфом! Короче, где он и где я — ничего общего. Для меня это был вызов, пришлось подумать, как с этим справиться. С другой стороны, вы меня не поймите неправильно, я в фильме тоже дерусь, и немало. А если серьезно, то для меня главной проблемой был не образ моего героя, а то, что это фэнтези с большим количество компьютерных эффектов. На практике это означает, что ты все время взаимодействуешь с воздухом на фоне зеленых экранов. Конечный вариант выглядит очень эффектно, но, когда ты работаешь на хромакее, это требует сильного воображения, иначе ты не сможешь сыграть то, что нужно.
— Ваши фирменные трюки, которые вы исполняете сами, в фильме остались? Или это тоже все компьютерная графика?
— Ну что вы, я, естественно, сражаюсь с демонами абсолютно по-настоящему, практически документально. Поэтому и получилось так зрелищно. Вообще, мне лично больше всего запомнились съемки одной сцены — в магазине зеркал. Он был очень маленький, а нам надо было туда протащить и камеры, и тележку, и освещение, и оборудование, и инженеров со всеми их проводами. А по сцене надо было драться, проскальзывать по полу, летать на веревках — я все делал сам. В этом фильме где-то 90% трюков я выполнил самостоятельно. Но конкретно здесь надо было постоянно думать, как бы не сбить кого-то из группы, не врезаться в камеру и не запутаться в проводах. Очень интересная задача была, я надолго запомню.
— Вам ведь во время съемок было где-то 63 или 64 года, правильно? Не очень верится, что человек в таком возрасте может сам выполнять такие трюки.
— Что я могу сказать? Все дело — в страсти. Кино — моя жизнь. Мне не очень сложно выполнять трюки, потому что я каждый день тренируюсь, и подолгу. Мне нравится пахать, нравится быть на съемочной площадке, нравится знать, что каждый на своем месте, каждому комфортно и безопасно. Мне уже 68 лет, и я все равно стараюсь все делать сам. Даже там, где ясно, что вряд ли получится, я все равно сначала пробую самостоятельно выполнить трюк, и, только если действительно вообще никак не получается, я зову дублера. Когда я был молод, я мог делать сумасшедшие вещи, теперь даже вспоминать некоторые из них не решаюсь. Но я знаю: зритель ждет от меня аутентичности, именно она придает моим фильмам силу. Так что я стараюсь никого не разочаровать и стараюсь, чтобы показатель в 90% по трюкам у меня не снижался.
— Вы сказали, что для вас очень важен общий комфорт на площадке. А что вы имеете в виду?
— Какого-то одного ответа тут быть не может, потому что в разных проектах я задействован по-разному. Я не только играю как актер, но я также занимаюсь хореографией боев и всех экшен-сцен, а еще я иногда режиссер, продюсер, даже инвестором бываю. В любом случае я всегда на площадке и считаю все происходящее зоной своей ответственности. Мое убеждение — идеальная среда на площадке возникает, когда все радостно трудятся вместе. Не всегда это возможно, конечно. Скажем, на съемках фильма «Меч дракона» была мука из-за жары и песчаных штормов. Но я себе говорил, что на каждом проекте случается что-нибудь в этом роде. Кто-то что-то сломал себе, оборудование отказало, погода плохая — да что угодно. Я все равно стараюсь всех подбадривать. Когда все в хорошем настроении, то даже неприятности переносятся легче.
«Ищу себе роли с драматическим потенциалом»— Как вы сегодня совмещаете работу в Голливуде и Китае? Вы, наверное, плохо уже помните те времена, когда из Гонконга поехали покорять Америку?
— Я все помню вполне себе хорошо. Если сравнивать, то Голливуд — это прекрасный и комфортный вариант для меня как актера. Все идеально организовано, систематизировано. В Великобритании то же самое более или менее. Там каждый элемент производства тщательно продуман, до малейших мелочей, до каждого костюма в массовке. И визуальные эффекты там грандиозны, можно добиваться невероятного результата в экшен-сценах. В Азии снимают более быстро и эффективно, так как здесь нет голливудских бюджетов. Поэтому, чтобы добиться зрелищного результата, мы обычно используем реальные локации и настоящий экшен. В этом специфика азиатского кино, за это его любят.
Сейчас китайский рынок очень быстро развивается, он привлекает много международных партнеров, индустрия образует копродукции. Голливудские актеры и режиссеры едут в КНР работать, мы учимся друг у друга. Фильмы от этого становятся сильнее. Но и зритель в итоге тоже меняется. Теперь ему мало просто экшен-сцен, он хочет крепкого сюжета. Он-то и помогает экшену стать более изобретательным, интересным. Зритель знает, что в моих фильмах будет много трюков, он ценит меня за это, но я все больше внимания должен теперь уделять собственно актерской игре. И я провожу куда больше времени, чем раньше, обсуждая сценарий с авторами и режиссерами.
— Вы состоялись и как актер фильмов единоборств, и как комик. Куда сегодня ведут вас ваши творческие амбиции?
— Наверное, я сейчас больше хочу быть актером, который дерется, а не бойцом, который умеет играть. Поэтому я в последнее время ищу себе роли с драматическим потенциалом, например «Карате Кид», «1911», «Меч дракона», «Иностранец». А еще я хочу романтические роли, хочу петь и танцевать на экране, хочу свой собственный «Ла-Ла Ленд»!
— А вообще-то фильмы о единоборствах живы еще? Весь мир смотрит супергеройское кино, картины про каратистов и шаолиньских монахов кажутся старомодными. Или нет?
— Пришли технологии, кино стало делать легче. С помощью компьютера можно кого угодно превратить в супергероя. Но лично я считаю, что снимать в живой среде и с живым экшеном — это все равно вещь бесценная. Тут другой аромат, и зритель чувствует это.
— «Ла-Ла Ленд» — это ведь не такая уж шутка? Вы ведь действительно отлично поете да еще благотворительностью занимаетесь. У вас вообще много интересов вне кино.
— Думаю, ближайшие лет десять или двадцать я все же продолжу работать в кино. Необязательно в кадре — я же могу быть просто режиссером. Или могу ставить трюки. Или даже открою киношколу! Но я стараюсь и больше внимания уделять защите окружающей среды, благотворительности. Думается, что это как-то поможет молодому поколению больше ценить нашу планету, беречь ее. Наверное, это и есть то наследие, которое мне больше всего хотелось бы оставить после себя.
Справка «Известий»
