Аукционный дом «Литфонд» 10 июня провел торги, обновившие рыночный рекорд. С молотка ушло уникальное собрание книг и рукописей на общую сумму около 100 млн рублей. Среди лидирующих лотов — автографы Николая Гумилева, Марины Цветаевой, Ивана Бунина, Исаака Бабеля и Осипа Мандельштама. Как выяснили «Известия», музеи покупают раритеты на аукционах только в 2–3% случаев, предпочитая формировать фонды из коллекций, переданных в дар наследниками. Именно поэтому самые интересные, раскрывающие личности авторов предметы находятся в частных собраниях. А отдавать их на выставки или включать в каталоги — остается на усмотрение владельцев.
Веселый МандельштамСреди жемчужин только что завершившихся торгов крупнейшего в России аукционного дома: вторая книга стихов Марины Цветаевой «Волшебный фонарь» с автографом, оставленным за пять месяцев до самоубийства (продана за 3,2 млн рублей), беловая рукопись «Одесских рассказов» Исаака Бабеля (6 млн рублей), уникальное издание «Темных аллей» с ремарками Ивана Бунина на полях (продано за 5,5 млн рублей), «Радуница» 1916 года издания с обширной дарственной надписью Сергея Есенина: «Другу Натану Венгрову на добрую память от ипостаси сохи-дерехи…» (продана за 5 млн).
Из редкостей — первая книга стихов Осипа Мандельштама «Камень» с благими пожеланиями писателю Павлу Лукницкому от 25 января 1928 года (продан за 9,5 млн рублей). Известно, что за два дня до этого Лукницкий записал в дневнике: «Были Мандельштамы — великолепные, толстые, здоровые. О.М. шутил, говорил пустяки, был весел».
Другим топовым лотом стали проданные за 9,5 млн рублей рукописи Николая Гумилева — уникальное неопубликованное письмо из Парижа, адресованное художнику-символисту Мстиславу Владимировичу Фармаковскому, датированное мартом 1908 года, и два рукописных стихотворения. Всё это вложено в шелковый переплет, по коллекционерской легенде, также расписанный рукой поэта.
— Такого уровня торги случаются примерно раз в три-четыре года, когда на рынок попадает какая-нибудь крупная частная коллекция, — рассказал «Известиям» генеральный директор аукционного дома «Литфонд» Сергей Бурмистров, — это большое событие для аукционного рынка России, да и на Западе похожие торги происходят нечасто. Основная часть представленных лотов происходят из собрания, которое формировалось в течение последних 20–25 лет.
Собеседник отметил, что все представленные на аукционе автографы — музейного уровня, причем такие зачастую не встретишь в центральных музеях.
— Всё это ранние, значительные, глубокие артефакты, раскрывающие личности известных литераторов. Имена, представленные на торгах, бьют ценовые рекорды в России и за рубежом, — пояснил эксперт.
Музей или частное собрание?В литературных музеях, только если они не созданы «по горячим следам», сразу же после ухода знаменитости из жизни, число меморий, как правило, не зашкаливает. Это рукописи, прижизненные издания, энное количество личных вещей, и то не факт, что их принадлежность имеет документальное подтверждение. Остальное — фантазии на заданную тему: предметы эпохи, воссозданные по воспоминаниям третьих лиц, портретные и фотографические экспозиции регистра «быт и окружение».
— Музеи иногда покупают на аукционах, но это происходит нечасто, в основном фонды пополняются из других источников: из архивов, передачи в дар наследниками, — рассказал «Известиям» директор Музея Серебряного века (Дом В.Я. Брюсова, филиал ГМИРЛИ) Михаил Шапошников.
Он напомнил, что музея Николая Гумилева в России нет, а Мандельштаму посвящены довольно скромные экспозиции в столице и в Воронеже.
— По большому счету такие музеи не из чего собирать, — заметил Михаил Шапошников. — Поэты были репрессированы, ни о какой посмертной музеефикации речи быть не могло. Кроме того, среди наследников Гумилева до сих пор идет спор, и пока он не разрешится, мы не имеем права выставлять вещи.
К столетию гибели автора «Пути конквистадоров» в Музее Серебряного века откроется небольшая экспозиция, добавил директор. Там будут представлены рукописи, членский билет Союза поэтов, графические портреты работы Алексея Ремизова и Надежды Войтинской.
По наблюдению Сергея Бурмистрова, музейщики редко интересуются торгами.
— В любом музейном учреждении фонды достаточно обширны, и удивить музей или архив достаточно сложно. Но примерно в 2–3% случаев покупателями выступают музеи или частные меценаты, приобретающие вещи для музеев.
Раритет vs фальшивкаЭксперты пояснили, что статус редкости и, соответственно, ее цена, определяются двумя факторами: это либо документально подтвержденный артефакт, например сшитая из легкого полотна крестьянская рубаха Льва Толстого, фигурирующая в мемуарах, дневниках и запечатленная на фото, либо предмет эпохи, обладающий убедительной легендой. В качестве примера Михаил Шапошников привел недавнюю историю с письменным прибором Александра Блока, который наследник тамбовского коллекционера Николая Никифорова-Бурлюка решил передать музею-усадьбе «Шахматово».
— До этого прибор выставлялся у нас, и коллеги из «Шахматово» попросили подтвердить подлинность. Но как это подтвердишь? К сожалению, редко бывает, чтобы Блок при жизни передал свою чернильницу музею. Однако принадлежность к знаменитой коллекции собирателя модерна и авангарда Никифорова-Бурлюка уже неплохая легенда.
В целом коллекционеры и музейщики сходятся в том, что от фейка на этом рынке никто не застрахован.
— Сейчас вообще непонятно, как что-то купить или продать. Прайсы вздуты, пятимиллионные ценники на автографы Бабеля, Мандельштама и Цветаевой — откровенная спекуляция, тем более такие вещи регулярно появляются в комиссионках и на интернет-торгах, — заметил в беседе с «Известиями» источник из среды коллекционеров.
Подделок на этом рынке всегда хватало, добавил он.
— Коллекционер передал в дар музею посуду Ахматовой. Но где гарантия, что он именно ее посуду отдал, а не подсунул сколотые чашки и тарелки 50-х, купленные в ближайшей комиссионке, а настоящая реликвия осталась у его в закромах? — задается вопросом участник рынка.
Сергей Бурмистров уверяет, что шансов у подделки попасть на аукцион практически нет.
— Важным для подтверждения аутентичности является провенанс автографа или рукописи, но мы проводим также и анализ почерка, бумаги, истории создания автографа и многого другого, и, если находится хоть одно сомнение в подлинности, автограф не попадет на аукцион.
Что же касается участия приобретенных частными собирателями предметов в выставках, включения их в реестры и каталоги, то это решение всегда остается за владельцем. При этом многие из них совсем не против показать ценности поклонникам творчества. Редким случаем, по наблюдению Сергея Бурмистрова, является коллекционер, который бы распродавал всё и полностью отказывался от собирательства в будущем.
Справка «Известий»