Полярный Кай: сможет ли «Снежная королева» конкурировать с «Щелкунчиком»

Снег, ледяные замки, атмосфера Севера, олени, плюшки и розовые кусты. Музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко расширил новогодний репертуар спектаклем на музыку трех симфоний Петра Чайковского. «Известия», побывав на премьере, выяснили, сможет ли «Снежная королева» конкурировать с рождественским хитом — «Щелкунчиком».

В репертуаре театра на Большой Дмитровке появился еще один «зимний» балет. У «Щелкунчика» теперь есть напарница — «Снежная королева» по мотивам сказки Ганса Христиана Андерсена. Музыка Чайковского. В отличие от «Щелкунчика», приуроченного к Новому году и Рождеству, этот спектакль планируют показывать весь сезон.

Дополнительная возможность провести год под волшебные сочинения Петра Ильича, скажете? Нет, волшебство с сомнением. Хореограф Максим Севагин поставил свой балет на музыку трех последних симфоний композитора, произведений с трагической концепцией и грузом небалетных ассоциаций. Местами получилось смешно, местами — грустно, а в целом — неловко: настолько не вяжется музыкальный ряд с тем, что происходит на сцене. Но обо всем по порядку.

Завязка действия идет под первую часть Шестой симфонии, причем каждый раздел сонатного аллегро хореограф отрабатывает мини-сюжетом.

Скорбный мотив вступления: из зала на сцену бегут тролли, уродливые существа с накладными ягодицами.

Смятенная тема главной партии: существа устраивают шабаш с хип-хопом.

Неизбывно прекрасная тема побочной партии, символ недостижимого идеала: Кай (Иннокентий Юлдашев) и Герда (Ксения Рыжкова) в клоунских желтых паричках потягиваются, переглядываются и невинно флиртуют среди розовых кустов.

Кипящая лава оркестровых волн разработки: Снежная королева (Наталья Сомова), соблазнительная барышня в экстравагантной мини-юбочке, шествует в дефиле и с помощью не менее манких дев Севера укатывает в кулису Кая.

Трагический диалог струнных и тромбонов в кульминации части: Герду подбрасывает, ловит и крутит шестерка мускулистых юношей в сером. Программка подсказывает, что это ледяной вихрь.

Побочная тема в репризе, истаивающая на фоне нисходящих пиццикато: героиня в лодке с розами, оправив платьице, умывшись и поболтав ножками в воображаемой воде, отправляется на поиски героя.

Во второй части Шестой симфонии Герда попадает в зачарованный сад и безмятежно вальсирует среди танцующих цветов и бутонов. Некая дама в китайской шляпе курирует ее перемещения. Заглянув в программку, убеждаешься, что это добрая волшебница. На этой оптимистической ноте знакомство с предсмертной симфонией Петра Ильича ставится на паузу.

Ее третью часть хореограф отрабатывает в конце балета, запустив на музыку пугающе механистичного скерцо-марша традиционный балабиль с участием всех действующих лиц — от вороньей четы до атаманши. Общему веселью предшествуют экскурсы в другие симфонии композитора, причем части этих в высшей степени цельных сочинений постановщик тасует на свое усмотрение.

Под вселенское звучание финала Пятой разворачивается уютный быт кукольного дворца с выносом бутафорских плюшек-конфет-колбас, под не менее грандиозную первую часть той же симфонии — семейный конфликт в банде разбойников, под пронзительную лирику второй — дуэт Герды и Оленя.

Первая часть Четвертой симфонии с грозной темой фатума вдохновила хореографа на игривое гран-па во дворце Снежной королевы, а пасторальное Анданте — на эпилог, где танцуют увильнувшие от рока и снявшие свои парички Кай и Герда. Герои повзрослели, из тихого городка времен Андерсена перенеслись в современный мегаполис, но музыкально-хореографическую проблему так и не решили. Их брачное па-де-де слишком незначительно для масштабного композиторского высказывания.

Известный рецепт Джорджа Баланчина — «Не нравится то, что происходит на сцене, закройте глаза и слушайте музыку» — в данном случае не работает. Оркестр под управлением недавнего скрипача Федора Безносикова играет, мягко говоря, неважно. Главная претензия помимо качества звучания — темпы, в большинстве случаев неприлично затянутые, и, как следствие, отсутствие непрерывного симфонического тока.

Можно возразить, что театральный оркестр не филармонический, к соответствующему репертуару не приучен, но в этом случае не стоило и браться за столь амбициозную задачу. Настраивать симфонического Чайковского «в ножку» не лучший вариант и для музыки, и для театра. Оптимальным выходом был бы заказ оригинальной партитуры. МАМТ — театр небедный, в состоянии работать с авторами. Желающих, способных и знающих, думаю, нашлось бы немало.

Из ярких впечатлений отмечу работу видеохудожника Сергея Рылко, снабдившего спектакль разнообразной видеопроекцией. На заднике-экране разлетается на мелкие осколки зеркало, мелькают городские пейзажи, петляет таинственный лабиринт, отливают серебром сталактиты, а под занавес плывет изображение загадочной красавицы в ледяном венце, куда более эффектной, чем ее сценическое воплощение.

В завершение приятное известие для поклонников Георги Смилевского, освоившего непростое амплуа травести. Заслуженный премьер МАМТа, надевший пачку и пуанты, бесподобен в роли Разбойницы. Партия небольшая, но благодаря исполнителю претендующая на главную.