Подруга героини Мэрилин Монро Дафна из фильма «В джазе только девушки» в исполнении Джека Леммона восхищает Даниила Спиваковского своей психофизикой и органикой. Заслуженный артист России помнит уроки Андрея Гончарова, читает архивы Юрия Завадского и играет его в кино. В онлайн-кинотеатре KION вышел первый эпизод сериала «Раневская». В нем Даниил Спиваковский получил роль главного режиссера Театра Моссовета, который принял в труппу Фаину Георгиевну. О том, каково перевоплощаться в легенду, актер рассказал «Известиям».
«Они не случайно много работали вместе как режиссер и актриса»— В сериале вы сыграли легендарную личность, главного режиссера Театра Моссовета Юрия Завадского. Как известно, отношения с Фаиной Георгиевной у него были натянутые. А какими образом решили представить этих двух могучих личностей сценаристы сериала?
— Для меня ценно то, что в сериале отражена лишь некая ирония Раневской в адрес Завадского как человека яркого, импульсивного, но не более того. Показано глубокое уважение между ними. Я думаю, что это была истинная правда. Они не случайно много работали вместе как режиссер и актриса. Конечно, отношения Раневской и Завадского обросли множеством историй и откровенными сплетнями. Но пусть они остаются на суд простого зрителя.
— Готовясь к съемкам, чьи воспоминания о Завадском, лауреате двух Сталинских премий и кавалере четырех орденов Ленина, стали для вас откровением?
— Специально мемуары я не читал. Многое, конечно, я знаю об этом гениальном режиссере, Юрий Александрович Завадский работал в одно время с моим учителем Андреем Александровичем Гончаровым. Они оба были как два столпа русского и советского драматического театра. Каждый поставил немало хороших спектаклей, воспитал множество ярких учеников. Готовясь к съемкам, я посмотрел документальные записи о том, как Юрий Завадский вел репетиции, К счастью, их довольно много сохранилось в Госфильмофонде.
— Вас не смущало то, что внешне вы не очень похожи на своего героя?
— В разные времена мне посчастливилось сыграть персонажей и менее известных, и более известных — и для кого-то делался портретный грим. В случае с ролью Завадского решили обойтись без этого инструмента передачи образа.
Важно, что у нас не было задачи показать портретное сходство, хотя изначально гримеры к этому готовились. Мы с режиссером Дмитрием Петрунем приняли решение грим не делать, а сосредоточиться на передаче внутреннего мира этого человека. Я играл Завадского со своей внешностью — своей прической, своим лицом. На мой взгляд, это решение было правильным.
— Вы вспомнили своего учителя Андрея Гончарова, главного режиссера Театра Маяковского. Его ученики часто говорят в интервью о тяжелом характере мастера. Вы же один из немногих, кто с благодарностью вспоминает режиссера и педагога. Вам удалось найти к нему подход?
— Поверьте, я согласен с моими коллегами в том, что у Андрея Александровича был взрывной и бескомпромиссный характер. Я более чем вкусил эту его режиссерскую ярость — он и кричал на меня, и часто был недоволен. Но вместе с тем, когда мы хорошо играли, Гончаров был счастлив — смеялся, радовался, потирал руки, благодарил нас. Так что одно другому не мешает.
Но от своих слов я не отказываюсь и продолжу говорить, что своими успехами я обязан Андрею Александровичу. Гончаров преподал мне не только уроки актерского мастерства, но и режиссуры. А главное — я хорошо усвоил жизненные уроки мастера.
Он был честным, ярким человеком, чем-то напоминавшим моего родного деда. Кстати, они оба были фронтовиками, смелыми красавцами-мужчинами.
— Сейчас вы и сами преподаете. У вас актерский курс в Институте театрального искусства имени Иосифа Кобзона. Скажите, какой вы педагог?
— В прошлом году я выпустил курс молодых артистов. Но в этом году уже не набирал новый. Не знаю, буду ли это делать в дальнейшем. Возможно, буду. Сейчас я настолько загружен своей творческой работой, что совсем нет времени заниматься учениками. А ведь это большая ответственность. Поэтому я взял тайм-аут.
Я уже выпустил три актерских курса и рад тому, что большинство моих учеников остались в профессии, занимаются ремеслом и стали моими коллегами.
— У вас есть особый подход к ученикам?
— Я учил их тому же, чему меня когда-то Гончаров. Андрей Александрович говорил, что актер должен быть возбудим, что должен жечь нервные клетки. Быть ярким и неповторимым, отдавать свою энергию зрительному залу — это, как постулировал Гончаров, самое главное в актерской профессии.
«Для меня всегда был привлекательным образ Юрия Никулина»— У Фаины Раневской был кумир — Василий Качалов, во многом благодаря увлечению которым она и стала актрисой. И это, кстати, частая актерская история. А как было у вас? Может быть, детское впечатление о каком-то актере повлияло на ваш выбор профессии?
— Не скажу, что у меня был кумир или человек, который направил меня к выбору профессии. Но есть актеры, которые восхищали и продолжают восхищать. Для меня всегда был привлекательным образ Юрия Никулина из фильма режиссера Льва Кулиджанова «Когда деревья были большими». Еще мне нравится органика и психофизика актера Джека Леммона. Зрители очень хорошо знают его по роли Дафны, подруги Мэрилин Монро из фильма «В джазе только девушки».
— Вы выступаете с чтецкими программами. 24 февраля в Доме музыки зрители услышат в вашем исполнении классику мирового хоррора — «Вий» Гоголя. Какая публика на литературные вечера?
— Публика приходит совершенно разная — кому что по вкусу. За более чем 10 лет, что я занимаюсь чтецкими программами, я прочитал около 20 произведений. И, кстати, все инсценировки — и классических, и современных произведений — я делаю сам, никому их не доверяю. В моем репертуаре совершенно разные произведения: есть и русская, и мировая классика, и современная проза. Я работаю с музыкальными коллективами — от больших симфонических оркестров до народных коллективов, а также с сольными исполнителями.
— Кто больше интересуется такой подачей классики: школьники, которым лень читать книги, их родители, помнящие «Театр у микрофона»?
— Действительно, классика может быть более интересной школьникам и учителям. Философские произведения заинтересуют публику постарше, ту, которая приходит порассуждать. А еще иногда я читаю детские сказки. Их послушать приходят даже малыши. И, не скрою, мне приятно впервые познакомить их с литературой и с музыкой. Ведь у меня тоже есть дети, и я знаю, как трудно сегодня заставить ребенка взять в руки книжку. Поэтому пусть дети хотя бы слушают литературу из уст артиста. Не побоюсь высоких слов — я занимаюсь и просветительской деятельностью, в этом моя миссия как артиста.
— Недавно завершились съемки первой картины фигуриста Максима Шабалина «Времена года». Как вы относитесь к работе с режиссерами-дебютантами? Почему соглашаетесь участвовать в их фильмах?
— Мне интересно работать с разными режиссерами, и прежде всего с теми, кто мыслит на несколько шагов быстрее и интереснее меня. Это как в шахматах, где нужно просчитывать каждый ход. Дебютанты или маститые режиссеры — для меня совершенно неважно. Как в кино, так и в театре. Должен признаться, что мне повезло, я работал с прекрасными режиссерами.
С Максимом Шабалиным мы знаем друг друга уже несколько лет. А познакомились на съемках замечательного шоу «Ледниковый период».
— Вы когда-нибудь предполагали, что фигурист может стать режиссером?
— Максима Шабалина всегда отличали ум и глубина восприятия искусства. Поэтому его обращение к кинорежиссуре мне кажется верным шагом. Думаю, что его ждут большие победы на этом поприще. Буду рад с ним еще поработать, если он предложит мне роль.
В фильме «Времена года» я сыграл роль психиатра, человека, казалось бы, неоднозначного, интересного. Думаю, что зрителя ждет тонкое и умное кино. На съемках картины Максим работал очень интеллигентно, при этом всегда точно знал, что хочет получить. А когда режиссер знает, что делает, это вселяет уверенность и в артистов.
Справка «Известий»
