Диснейленд от Бэнкси, безнадега от Романа Сенчина и откровения от Марии Юдиной. Среди ярких литературных новинок месяца — и романы (как переиздание старого, так и только что написанный), и эпистолярное наследие гения, и сборник статей на животрепещущую гендерную тему, и поэзия. В общем, тексты на любой вкус. «Известия» помогут не запутаться в этом разнообразии.
«Елтышевы» (переиздание)Роман Сенчин
Перевыпущено одно из важнейших произведений нулевых. Роман «Елтышевы» Романа Сенчина после выхода получил множество номинаций, но не завоевал ни одной литературной премии — лауреатом и «Ясной Поляны», и «Большой книги» автор стал уже за более поздние работы. Но именно «Елтышевы» вызвали самую бурную реакцию СМИ и коллег по цеху, а затем и закрепились в новейшей истории отечественной литературы как радикальный образец современной деревенской прозы.
«Или как образцовая чернуха», — скажет язвительный критик и будет прав, но лишь отчасти. Сюжет о постепенном и неумолимом падении семьи милиционера Елтышева на социальное дно было бы, пожалуй, слишком наивно принимать за чистую монету. Как минимум потому, что Сенчин действительно доводит его до абсурда, сгущает краски, и нам уже даже не хочется жалеть этих несчастных — скорее, ждать (вместе с ними самими, кстати) приближения трагического конца.
Следовательно, при всем обжигающем реализме эта история, которую проглатываешь на одном дыхании, все-таки метафора. Но чего? Постепенного нисхождения в ад — только не с «туристическими» целями, как у Данте, ведомого Вергилием, а с «иммигрантскими»? Или, может, это образ жестокого, но всё же самоочищения любой среды? Тотального упадка, за которым все-таки неизбежно следует возрождение? В общем, читателю есть о чем подумать. А помочь ему призваны критики и литературоведы: в переиздании собраны статьи о «Елтышевых», вышедшие с момента публикации романа и до наших дней. И в некотором смысле рецепция произведения оказывается не менее показательна, чем оно само.
«Я всегда ищу и нахожу Новое...». Неизвестная переписка Марии Юдиной»Составители — Константин Зенкин, Алексей Любимов, Марина Дроздова
Девять лет назад вышло семитомное издание переписки Марии Юдиной. Однако с тех пор работа над эпистолярным наследием великой пианистки не прекратилась, и новые архивные находки позволили не только расширить формальное количество материала, но и дополнить эту тему новыми «сюжетами». Например, расширить наши представления о ее погружении в экспериментальную западную музыку. Обмен посланиями с молодыми лидерами европейского авангарда Пьером Булезом и Карлхайнцем Штокхаузеном был непродолжительным и лаконичным, но ярким: Юдина — на тот момент уже легенда советской фортепианной школы — общается с едва разменявшими четвертый десяток бунтарями подчеркнуто уважительно и просит их прислать ноты новых произведений. Они же с благодарностью откликаются. А вот с Петром Сувчинским, музыковедом и организатором, Юдина переписывается куда дольше, и именно он становится ее проводником по новой музыке.
Среди других адресатов — композиторы Игорь Стравинский и Сергей Прокофьев, дирижеры Геннадий Рождественский и Евгений Мравинский. А под конец жизни Юдина вдруг затевает переписку с литературоведом, филологом Юрием Лотманом, хотя не была с ним лично знакома, и, предлагая опубликовать в его журнале свои размышления о музыке, пишет послание из 33 пунктов — получается почти исповедь. Но даже куда более короткие сообщения несут на себе отпечаток индивидуальности Юдиной и наполняют ее портрет выразительными штрихами.
Отдельно отметим обширный научный аппарат (в частности, список всех записей Юдиной и всех произведений в ее репертуаре) и диск-приложение, где можно услышать не публиковавшиеся ранее записи и голос самой пианистки.
«Женщина модерна. Гендер в русской культуре 1890-х – 1930-х годов»Под редакцией Вероники Зусевой-Озкан
Название этого увесистого (почти 700 страниц) сборника статей на самом деле не вполне отражает его суть. Можно было бы предположить, что речь пойдет о роли женщин-творцов в культуре начала XX века. Но исследователи (преимущественно литературоведы, но также социологи, историки, искусствоведы) ставят вопрос несколько иначе и смещают фокус с самих авторов прекрасного пола на претворение гендерной тематики в тех или иных произведениях в основном мужского авторства.
Зато идея рассмотреть литературные сюжеты, документы и темы эпохи через эту необычную призму позволяет, прежде всего, разобраться, как изменилось в обществе восприятие роли женщины и отношение к любви и сексу в переломный момент российской истории.
Количество аспектов, затронутых в десятках статей ведущих исследователей, поражает. Например, один из текстов посвящен образу женщины в детской литературе, другая публикация анализирует женские образы русской эмиграции в детективах Агаты Кристи, а несколько ученых анализируют дневники и мемуары, чтобы разобраться в самоощущении девушек революционного времени и первых лет правления Иосифа Сталина.
«Бэнкси. Неофициальная биография»Алессандра Маттанца
Есть книги, которые приятно читать, а есть книги, которые приятно дарить. Эта новинка из вторых — coffee table book с прекрасными фотографиями едва ли не самого популярного в массах современного художника Бэнкси, который уже давно работает не только в жанре стрит-арта. Его ключевые конкурентные преимущества — узнаваемое (хорошее) чувство юмора и уважение к эстетике. Современное искусство давно ассоциируется с чем-то уродливым или тошнотворным вроде мертвых животных в формальдегиде Дэмиена Херста. Но на работы Бэнкси, какими бы анархистскими или политически злободневными они ни были, всегда приятно смотреть. Иными словами, альбом Херста подаришь лишь фанату или врагу, а вот этот альбом исследователя стрит-арта Алессандры Маттанцы — кому угодно.
Главы тематические. В одной суммированы граффити с животными (фирменными крысами, обезьянами, но не только). В другой собраны социальные «комментарии» на злобу дня. Третья посвящена дихотомиям и контрастам — ангелы и демоны, американская мечта против реальности. Сразу две главы кратко сообщают о проектах Бэнкси вне стрит-арта — парк аттракционов, пародирующий Диснейленд, отель с «самым худшим видом из окна» в Вифлееме и т.д. Из минусов издания — собственно текст. Автору явно тесно в рамках каталога или иллюстрированного путеводителя, поэтому периодически пересказ работ и общего контекста создания перерастает в философские рассуждения уровня выпускного сочинения не самого прилежного школьника («Капитализм для Бэнкси — один из величайших ужасов, коснувшихся человечества»). Ситуацию усугубляет перевод.
«Элизабет Финч»Джулиан Барнс
Барнс — один из самых известных английских писателей. Лауреат Букера и премии «Ясная Поляна». В России читаем давно, но вот широко читаем, наверное, сравнительно недавно. По понятным причинам бестселлером стал его роман «Шум времени» (2016) — новеллизированная биография Дмитрия Шостаковича. Новая книга «Элизабет Финч» тоже притворяется биографией, но уже вымышленного персонажа, хотя и имеющего прототип в реальности. Много лет самого Барнса связывала интеллектуальная дружба с литератором, историком искусства Анитой Брукнер (тоже, к слову, обладателем Букера). Раз в год они встречались в одном и том же кафе, чтобы поговорить на философско-исторические темы. Тот же ритуал Барнс подарил и своим героям.
Элизабет Финч — не столько Брукнер, сколько обобщенный образ английской женщины-интеллектуалки. Много лет она читала в университете авторский курс «История и цивилизация» и обсуждала со студентами-вечерниками философско-этические проблемы. Ее парадоксальные умозаключения заставляли спорить, будили мысль, а чувство стиля и безукоризненное самообладание вызывали зависть. Рассказ ведется от имени благоговеющего студента Нила, актера-неудачника, ставшего умеренно успешным предпринимателем. Он общается с мисс Финч и после выпуска, а когда она умерла, молодой человек получил, согласно завещанию, ее библиотеку и бумажный архив. Однако записные книжки так и не смогли утолить любопытство Нила, и он начинает почти детективное исследование биографии жизни своего кумира. Пока не осознает, что Финч продолжает свой урок и после смерти.
Не триллер и не философский трактат, а вдохновляющая история дружбы, чисто платонической любви двух одиночеств и в то же время — эффектная иллюстрация, как устроена человеческая память.
«Водяные деревья»Евгений Чигрин
Лауреат Горьковской премии, Международной премии Арсения и Андрея Тарковского, калининградского «Русского Гофмана» и общенационального «Золотого Дельвига», автор поэтических сборников «Лампа над морем», «Старый кочевник», «Невидимый проводник» — один из самых самобытных сегодняшних поэтов, которого невозможно причислить ни к одному литературному направлению. Он сочетает традицию и модернизм, экзистенциальную рефлексию и потрясающее чувство слова, пейзажа, цвета, света и фактуры увиденного.
О поэзии Чигрина восторженно отзывались Евгений Рейн, Бахыт Кенжеев, Юрий Кублановский, Павел Басинский, Сергей Шаргунов. Почти все пишущие о нем отмечают его персональную интонацию, экзотичность тематики, плотность образов, скромность и сдержанность художественного жеста, широту геопоэтического охвата и лексическую многослойность, богатство словаря.
Как отмечает поэт, литературовед Константин Комаров, «многочисленные сновидческие, визионерские сюжеты чигринских «путешествий» идут от французских «проклятых» поэтов (особенно значим среди них Рембо), мистического символизма Мережковского, Белого, Блока, через единственного сюрреалиста в русской поэзии Бориса Поплавского».
В новую книгу «Водяные деревья» вошли стихотворения, написанные в последние годы и публиковавшиеся отдельными подборками в отечественных толстых журналах и за рубежом. В 2022 году Евгений Чигрин стал лауреатом премии журнала «Урал» (Екатеринбург) за лучшую поэтическую подборку 2021 года.
