Русский подзаголовок книги американского историка Питера Коззенса «Как у индейцев отняли Америку» более отчетливо, чем в нейтральном оригинале (The Epic Story Of The Indian War’s For The American West), намекает, кто пострадавшая сторона в конфликте между белыми переселенцами и коренным населением Американского Запада. Однако автор прежде всего ставит задачу сохранить объективность и «историческое равновесие», без которого «невозможно честно оценить ни всю глубину несправедливости обращения с индейцами, ни подлинную роль американской армии в те трагические времена, не разобравшись детально в позициях индейцев и белых». Критик Лидия Маслова представляет книгу недели — специально для «Известий».
Питер Коззенс«И будет рыдать земля: Как у индейцев отняли Америку»М. : Альпина нон-фикшн, 2022. — Пер. с англ. — 695 с.
Приведенная в начале книги хронология охватывает почти 30 лет американо-индейского противостояния. С 1862 года, когда произошло восстание индейцев дакота (сиу) в Миннесоте, до конца 1890-го — начала 1891-го, когда последние, самые непримиримые, племена брюле и оглала сдались в резервацию Пайн-Ридж в Южной Дакоте после резни у ручья Вундед-Ни — последней битвы индейских войн. По мнению Коззенса, в первые 80 лет после этой бойни, «ознаменовавшей конец индейского сопротивления, американцы романтизировали военных и белых поселенцев, а оказывавших им отпор индейцев либо демонизировали, либо опошляли». В 1970-м маятник, который, вероятно, никогда не остановится, качнулся в другую сторону: «Американцы начинали всё острее осознавать, сколько зла они причинили индейцам». В качестве доказательств настигшего американцев раскаяния Коззенс называет «полную душевной боли» книгу Ди Брауна «Схороните мое сердце у Вундед-Ни» и вестерн Артура Пенна «Маленький большой человек» с Дастином Хоффманом.
Антигероем этого фильма является генерал Джордж Армстронг Кастер, один из множества колоритных персонажей книги «И будет рыдать земля», где подробно описаны воинские таланты (или, наоборот, просчеты), а также, что гораздо более интересно, человеческие качества и внешние данные основных фигур с обеих сторон конфликта. Коззенс предлагает чрезвычайно эффектный портрет Кастера, впервые появившегося на войне с индейцами в чине подполковника, исполняющего обязанности командира 7-го артиллерийского полка: «Этого лихого и своенравного двадцатисемилетнего офицера судьба баловала с невероятным постоянством. Изящный красавец, стройный и мускулистый, Кастер носил роскошные усы и отпускал белокурые кудри до плеч, укорачивая их лишь во время походов. Он был подвержен резким перепадам настроения: обычно жизнерадостный весельчак и душа компании, временами он ни с того ни с сего впадал, по определению его жены, в «долгое молчание» — становился угрюмым, уходил в себя и избегал всякого общества».
Подвержен перепадам настроения и один из видных индейских военачальников: «Сидящий Бык одевался просто, предпочитал венцу из перьев одно-единственное белое орлиное перо (знаменующее его первое ку), к которому иногда добавлял второе перо, выкрашенное красным (обозначающее его первую рану). Он слушал внимательно, не перебивая. Он не претендовал на превосходство и не обижался, когда кто-то отвергал его совет или отмахивался от его пророчеств. Он обладал отменным чувством юмора, мастерски объяснялся жестами и превосходно умел подражать. Но порой он впадал в глубокую депрессию».
О том, что такое «ку» (происходящее от французского слова coup — «удар») в контексте индейских войн и каков его ритуальный смысл, читатель получит из книги Коззенса исчерпывающее представление. Все сражения, разворачивавшиеся на протяжении нескольких десятилетий, не только проиллюстрированы картами со стрелками, указывающими передвижение войск, но и описаны на словах без малейших попыток смягчить кровавую натуралистичность батальных сцен. В этом смысле книга Коззенса, конечно, не для слабонервных, которых может покоробить даже сравнительно гуманная в силу ее быстроты процедура снятия скальпа. Чувствительных людей едва ли успокоит то соображение, что жестокость индейцев к врагам (варьирующаяся у разных племен, среди которых были и вовсе миролюбивые) связана не столько с повышенной кровожадностью, сколько с менталитетом и верованиями: например, в то, что убитому противнику лучше подрезать сухожилия, чтобы он не догнал тебя на том свете.
Конкретных фактов и описаний в книге Коззенса больше, чем теоретизирования, но какие-то гипотезы о том, почему индейские войны оказались столь затяжными и почему стороны не смогли найти взаимоприемлемого компромисса, историк всё же выдвигает. Одна из них — человеческий фактор, когда чей-то безрассудный поступок способен моментально похоронить результаты долгих переговоров. Но гораздо более существенной причиной была непоследовательная политика американского правительства, при которой индейцев «попеременно угощали то хлебом, то свинцом». На эту тему Коззенс приводит немало образных высказываний очевидцев, скажем, цитату из публикации в Army and Navy Journal о невозможности американских властей выбрать определенную линию поведения: «В одной руке мы держим ружье, а в другой — трубку мира и попыхиваем обоими одновременно. В итоге — сплошной дым и ничего больше».
Ну и наконец, свою роковую роль сыграла слишком большая раздробленность между множеством разных племен, каждое со своими принципами и понятиями, не сумевших сплотиться перед нашествием жаждавших золота белых переселенцев: «...индейцы Американского Запада не обладали общей идентичностью, чувством «индейскости», и они были слишком заняты, воюя друг с другом, чтобы объединиться для борьбы со сторонней угрозой». Тем более что индейцы не очень-то отчетливо представляли себе, в чем главная угроза благого намерения вывести их «из мрака варварства на свет христианской цивилизации», как иронизирует Коззенс. Культурный аспект эксперимента по превращению индейцев, охотников и воинов, в мирных христиан-землепашцев он объясняет так: «...насаждая цивилизацию, реформаторы губили культуру. Мало кто из них видел в традиционном индейском образе жизни что-либо достойное сохранения — по их замыслам, этот уклад должна была вытеснить частная собственность на землю и обучение в школе».
По итогу прочтения такой печальной и страшной книги, как «И будет рыдать земля», складывается впечатление роковой неизбежности гибели индейской культуры под пятой цивилизации белых. А похвальные попытки смотреть на произошедшее взвешенно и отстраненно, сохраняя сбалансированную непредвзятость с точки зрения исторической науки, всё равно упираются в эмоциональное сопереживание индейцам и инстинктивное понимание их правоты. Подобные чувства возникали даже у тех, кто воевал на американской стороне, как полковник Генри Каррингтон: «В жуткий час, когда всё, что мне было дорого, оказалось на грани самоуничтожения либо медленной гибели от рук краснокожих, я осознал, что на их месте я сражался бы если не так жестоко, то так же отчаянно, как они».
